Я картинно вздохнул и небрежно влил в себя это дерьмо, не
забывая незаметно поглядывать на реакцию окружающих. Несколько
удовлетворённых рож я сразу срисовал. Мартына со своего места не
видел. Небось, хихикает сейчас, поглаживая потные кулачки.
Ужин закончился гуляниями. Нанятые музыканты закатили целый
концерт и во время всей этой дискотеки мне передали, что отец ждёт
у себя. Лидер клана рано удалился, сославшись на дела.
Я оторвался от беседы с симпатичной служанкой, накручивающей
локон на палец и смотрящей мне в рот. Дневное напряжение надо было
снять. Перед тем как уйти, я шепнул ей на ушко кое-что и получил
согласие.
Мне стоило таких сил завязать с ней разговор и развеселить.
«Арвин, если ты слышишь меня, знай, ты тот ещё мудак».
Я прошёл по ступенькам наверх, предвкушая жаркую ночку.
«Ничего, пока что они шарахаются меня как от чумы, но эта
девочка распустит сплетню, и там твоя репутация подрастёт. Всё
нормально, мой мальчик, всё нормально».
— Думаю, ты догадался, зачем я тебя вызвал? — спросил Ян, не
поднимая взгляд — важно возюкал пером.
— Работа, — просто ответил я.
— Да, — перо чиркануло в последний раз и отправилось в
чернильницу, — раз уж заявляешь о самостоятельности, будь добр,
соответствуй.
— Без проблем, — я пожал плечами, — слушаю.
— Нам сегодня пришло очень важное письмо. Точнее, приглашение, —
он покопался в ящике и кинул мне зелёный конверт с вензелями и
отковырянным сургучом.
Я быстро пробежался глазами.
— Ну, так при чём тут я? Это же приглашение на бал к Плесницким.
Сами и идите туда. У меня там нет друзей. Да и слабо они меня
знают. Если вообще хоть раз видели, — соврал я, не моргнув
глазом.
— Ошибаешься, ниже глянь, — хмыкнул отец.
Действительно. Одним из обязательных условий было моё
присутствие.
— Нам очень важно поддерживать нейтралитет между семьями.
— Хорошо, — кивнул я, возвращая письмо. Не впервой было посещать
гадюшники, — но за это ты отпустишь Ларла.
— Идёт.
— И он останется жить со мной.
Ян подумал немного и ответил.
— Ладно. Надеюсь, ты помнишь уроки танцев и не нарвёшься на
неприятности. Провалишься и никогда отсюда не выйдешь.
Я изобразил большим и четырьмя другими пальцами блаблаблакающую
лягушку. Венка на виске Яна запульсировала от очередного
неуважения. Неосязаемо в воздухе слышалась медленно тлеющая злость
и под этот приятный «звук» я вышел из кабинета. Даже прощаться не
стал.