По таким тыквам-ярлыкам нас определяют в обществе, в толпе.
Homo ludens. Тыквы и роли
В упомянутой нами цитате из Чехова говорится о некоем молодом человеке, который «сын крепостного, певчий, гимназист и студент» – этот список дает нам только факты биографии; а вот «целование поповских рук» и «сознание своего ничтожества» – это уже относится к роли, которую молодому человеку выдали, и он ее принял – не смог не принять. Роль в большой мере определяется зрителем, который одновременно будет контролировать, хорошо ли ты играешь свою роль, не уклонился ли в вольнодумство.
Надо признать, что нам редко достается роль Гамлета, которую, по некоторой своей наивности и незрелости, мы полагаем героически-красивой и забываем про трагичность его короткой жизни, делаем мысленную рокировку далеко в сторону от шекспировского принца, ближе к театральному Гамлету Пастернака:
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
Такая сцена выглядит красиво. Но только до той поры, до тех строк, где выявляется, что Гамлет будет играть роль распятого толпой Христа:
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Какими разными бывают роли, которые мы играем! Нидерландский историк и философ Йохан Хейзинга написал целое сочинение, посвященное игре, – Homo ludens, «Человек играющий». Книга была опубликована в 1938 году и произвела настоящую революцию в культурологии. Дело в том, что Хейзинга увидел (и показал другим), что игра лежит где-то в глубине самой культуры. Более того, поскольку игрой заняты не только люди, в особенности растущие люди, но и малые животные, то явление игры более древнее, более могучее, чем культура человека, как понимаем ее мы.
Игры и роли нужны, чтобы человек вышел из сумрака непонимания своего пути на то место, где есть свет своего призвания, своей судьбы. Ведь о чем, собственно, греческий театр или театр Шекспира? Он всегда был о человеке и его судьбе, потому этот театр и трагичен.
Тема игры тоже была одним из открытий моего поколения в 70-е годы. До этого наше отношение к игре было скорее подозрительным: игры – это только для маленьких. Мы – взрослые и, следовательно, должны заниматься «серьезными» вещами. Правда, при таком «взрослом» утверждении было неясно, почему же в Евангелии дети ставятся в пример взрослым и утверждается, что