Без пяти минут восемь Казанцев дал мне знак остановиться,
подошел, едва заметно прихрамывая, уселся рядом и скомандовал:
– К воротам. – Он рукой указал направление.
Подъехали. Он вышел, отпер ворота, махнул рукой:
– Выезжайте!
Я проехала через ворота и обнаружила, что оказалась на дороге,
съезд с которой вел на стоянку, где уже дожидались меня брат и
серебристый Lexus. Стас, видимо, решил размять ноги, вышел из
машины и сейчас стоял, высокий, красивый, опираясь спиной на
сияющее розовым в закатном свете крыло внедорожника.
– Полина, можете выходить, – оторвал меня от созерцания
великолепной картины наставник. – На сегодня свободны. Жду вас во
вторник в обычное время.
– Хорошо, Александр Аркадьевич. До свидания, – ответила я,
выскользнула из Шкоды и рванула к Стасу, который, завидев меня,
выпрямился, улыбнулся и раскрыл объятия, явно напрашиваясь на
дружеские обнимашки.
Такое со Стасом редко, но случалось. В минуты душевного подъема,
если вокруг не было толпы людей, мой сводный братик мог себе
позволить обняться с Маринкой и со мной.
Есть у психологов такая теория, что для хорошего самочувствия
каждому человеку необходимо хотя бы восемь дружеских прикосновений
в день. Станиславу с его стеснительностью, доставалось, наверное,
меньше восьми объятий в неделю. Поэтому мы с Маринкой пользовались
каждой возможностью, чтобы погладить его по плечу, чмокнуть в щеку
или приобнять за талию. Так повелось еще с того времени, когда брат
с сестрой потеряли своих родителей, и так оставалось по сей
день.
Поэтому, увидев, что Стас протянул ко мне руки, я, ни на
мгновение не задумываясь, подбежала к нему, закинула руки на плечи,
прижалась к его груди. Он – бугай двухметровый – легко подхватил
меня подмышки, приподнял и слегка покружил. Потом опустил аккуратно
на землю, полез на заднее сиденье, вынырнул с фотокамерой в
руках:
– Ну что, Лисичка-сестричка, пора отрабатывать проезд? Давай,
фотографируй!
Полина выпрыгнула из машины так быстро, будто на углях сидела.
На лице ее мелькнуло облегчение. И вот это ее явное стремление
поскорее избавиться от моего общества резануло меня изнутри так,
что аж в глазах потемнело. Это ж насколько неприятным типом я ей
кажусь, если она с трудом окончания занятия дождалась?
«Сам виноват, Казанцев! Мало того, что внешность у тебя
подпорченная, так еще и ведешь себя, как полный псих».