– Не стоит благодарности.
– Вот тебе тарелка; может, в середине он не такой сухой.
Я слышу, как что-то звякает, – наверное, она угощает его пирогом. Моим пирогом.
Минуту спустя он говорит каким-то смазанным голосом:
– Да, совсем зачерствел.
Рот у него набит моим пирогом.
Лампа с громким щелчком выключается, и я подпрыгиваю от неожиданности. Я не боюсь темноты, но не люблю, когда она наступает внезапно. Я ложусь под одеяло и жду.
Когда под Старым Ником начинает скрипеть кровать, я принимаюсь считать эти скрипы пятерками, по моим пальцам. Сегодня их двести семнадцать. Я считаю до тех пор, пока он не вздыхает и кровать не перестает скрипеть. Я не знаю, что произойдет, если я не буду считать, но я всегда считаю.
А что происходит в те ночи, когда я сплю? Не знаю; может быть, Ма считает вместо меня. После двухсот семнадцати скрипов все затихает.
Я слышу, как включается телевизор, они слушают новости, в щелку я вижу танки, но это совсем неинтересно. Я засовываю голову под одеяло. Ма и Старый Ник разговаривают, но я уже не слушаю.
Я просыпаюсь в кровати. На улице идет дождь – я догадываюсь об этом потому, что окно на крыше затуманилось. Ма дает мне пососать и тихонько поет «Я пою во время дождя».
Молоко в правой груди сегодня совсем невкусное. Я сажусь на кровати, вспомнив вчерашний разговор.
– Почему ты не сказала ему заранее, что у меня день рождения?
Ма перестает улыбаться.
– Я думала, ты уже спал, когда он пришел.
– Если бы ты сказала ему, он принес бы мне подарок.
– Как же, принес бы, – произносит она, – он всегда только обещает.
– А что бы он принес? – Я жду ее ответа. – Надо было напомнить ему.
Ма вытягивает руки над головой.
– Я не хочу, чтобы он тебе что-нибудь приносил.
– Но воскресные подарки…
– Это совсем другое, Джек. Я прошу у него только то, что нам нужно для жизни. – Она показывает на комод, там лежит что-то голубое. – Кстати, вот твои новые джинсы.
Она уходит пописать.
– Ты могла бы попросить, чтобы он сделал мне подарок. Я никогда еще не получал подарков.
– Но ведь я сделала тебе подарок, разве ты забыл? Твой портрет.
– Мне не нужен этот дурацкий портрет, – плачу я.
Ма вытирает руки, подходит ко мне и обнимает:
– Ну, успокойся.
– Он мог бы…
– Я тебя не слышу. Вдохни поглубже.
– Он мог бы…
– Объясни мне, в чем дело.
– Он мог бы принести мне щенка.