И его молитвы звучали громче, их услышали.
Когда чувствовал себя хорошо, он, напротив, частенько звонил мне, и во время недолгих телефонных разговоров в основном молчал, внимательно слушая. О себе едва ли полслова. Хорошего особо сообщить нечего, а плохое в его жизни было не для меня, только для него одного. В крайнем случае, если невмоготу, то для родителей. А мне всегда: «Юль, привет! Ну, рассказывай, моя хорошая, что новенького. У меня есть пара минут. Я в порядке, как обычно».
Как обычно НЕ в порядке. Как там вообще можно быть в порядке.
И я рассказывала. Иногда абсурдно подробно, иногда перепрыгивая с темы на тему, запутывая его. Но мне тоже хотелось поговорить, посмеяться, поделиться смешными случаями или саркастичными замечаниями по отношению к окружающим людям. Иной раз мы могли час и больше болтать без остановки.
Но с приближением даты досрочного освобождения количество входящих вызовов от Вани заметно сократилось, одновременно с этим его родители стали реже отвечать на мои звонки. Больше они не говорили со мной о будущем: кем бы Ваня мог устроиться работать, куда пойти учиться. Он ведь так и не закончил свой вуз, два курса только. И восстанавливаться поздно, все сроки прошли.
Теперь подобные вопросы обсуждались без моего участия. Постепенно, день за днем, его родители становились счастливее. Они вновь видели Ванино будущее в светлых тонах, и в нем... кажется, не осталось места для меня.
А что я? Мне двадцать семь через три недели, помоложе вон сколько девчонок незамужних. Приданого по-прежнему кот наплакал. Старалась, конечно, все эти годы, вкалывала, добилась многого, но звезду с неба утащить все же не удалось. Может, длины ног для прыжка не хватило, или же пропали они яркие над головою в один день. Не мечталось без одного человека. Нет, руки не опустились, тянулись вверх, а вот крыльев за спиной больше не ощущалось. Ваня подарил их мне, а потом взял и отнял. Может, однажды он вернет их на прежнее место? С ним мне леталось каждый день, каждую минуточку. Когда рядом с ним была, трудности переставали казаться непреодолимыми, лишь азарт пробуждали. И желание действовать.
Без ложной скромности замечу, что наладила за эти годы кое-какие связи, умудрилась, представьте себе, в чужом городе. Так как дорога в любую педагогическую деятельность отныне и навсегда для меня закрыта, а с цифрами я работать умею, у нас с ними любовь и полное взаимопонимание, то я решилась заняться бухгалтерией. С математикой мы вновь воссоединились, немного иначе, но новая работа увлекала и даже понравилась.