Под конец дня Элина так устала, что еле передвигала ноги. И так
как никакой обуви, кроме сапог, у Элины не имелось, ноги были
нещадно растёрты. Прозрачные летние сумерки опускались невесомой
пеленой на этот шумный, вонючий, враждебный город, но Элина не
обращала ни на что внимания.
– Эй, дара, ты что же, сегодня пирожков моих не желаешь? –
прокричала ей в спину торговка.
"Дрянь твои пирожки, и город этот дрянь, и люди в нём…" – думала
Элина, рассеянно отсчитывая мелочь. – "Лучше бы я с Рэйшеном тогда
на хутор уехала, как он говорил…". Но Рэйшена рядом больше не
будет. Будут только эти паскудные непропеченные пироги и
неприветливые рожи…
– Вот, держи, ты постоянно у меня покупаешь, забери и эти два,
считай, подарок, – тараторила торговка, заворачивая остывшие
пирожки, слипшиеся в цельный ком.
Элина смотрела на этот ком, понимая, что не станет есть это
месиво, однако машинально ответила:
– Спасибо, почтенная дара. Ясного тебе неба!
А после покупки пришлось возвращаться в свою конуру. Элина брела
по пустеющим улицам, не глядя по сторонам, и внезапно двое здоровых
мужиков заступили ей дорогу.
– И что такая красотка делает здесь совсем одна? – прогундосил
один из них, похабно скалясь.
– Идёт домой, – сухо отозвалась Элина. – Отступи с дороги.
– А если не отступлю, чего будет-то, а?
– Ничего хорошего, – хмуро бросила Элина, оглядываясь по
сторонам.
Помощи ждать было неоткуда. Люди предпочитали спрятаться и
пересидеть опасность за надежными дверями и стенами. Трудно было их
в этом винить. Так что Элина осталась наедине с двумя
громилами.
– Милая дара идёт домой одна, давай, друже, скрасим её
одиночество, – продолжал наступать говорливый бандит. – Вон,
небось, провизию какую-никакую в свёртке несёт, угостит нас, чтоб
силы у нас были ей удовольствие доставить…
Громилы скабрезно захихикали.
– Да пошёл ты! – Элина с яростью запустила свёртком в наглого
болтуна.
К удивлению обоих головорезов и самой Элины, свёрток угодил
прямо в щёку балагура. Увесистый шлепок заставил его на миг
заткнуться. Элина в это время вытягивала нож, привычно болтавшийся
на бедре, и мысленно ругала себя за неумение обращаться с ним.
– Не, ну ты глянь! – завопил бандит, в которого прилетели
пирожки. – Мы к ней со всей душой, так сказать, по-хорошему, а она
за нож хватается! Что ты скажешь, а?