Давно не было в мире такой волшебной, совершенно фэнтезийной зари! Такой идеально ровной щели в облаках. "Рассвет или закат!?" – ошеломлённо прикинул Кирилл точно так же, как прикидывал: монитор или окно? На восток или запад оно смотрит?
Что-то с миром странное творится, если мы вдруг не можем определить, рассвет в нём или закат.
Солнце начало медленно-медленно скрываться. Закат? Ну конечно, закат… Но… почему-то огненный диск заходил вверх, а не вниз. В висящее облако – не в горизонт. Как будто лампочка сама собой вползала в потолок. Рыла в нём нору.
Значит, рассвет? Да, через минуту лампочка просверлила себе дыру в верхний этаж и засияла во всю полноту уже там. Рассвет? Ну, точно рассвет!
Почему-то Кирилл обрадовался, что это рассвет, хотя непонятно, чему тут особо радоваться. Просто тому, что ночь кончилась? Что она навсегда осталась во вчера: "Ночь та – да обладает ею мрак, да не сочтётся она в днях года, да не войдёт в числа месяца. О, ночь та – да будет она безлюдна…"(1). Но ночь та, к сожалению, была не безлюдна. Тут уж даже самый волшебный рассвет ничего не исправит.
Странно, что самое главное событие жизни уместилось в несколько секунд, да ещё и было как бы в тумане. Мир просто выключили и включили, как монитор – вот и всё, и почти нечего больше вспомнить про сам момент.
Всплывали в памяти отдельные детали – полуосыпавшаяся мозаика. Брызги расколотого происшествия. Когда Пикассо писал "Гернику", пожалуй, что-то такое он уловил: всякая катастрофа запоминается её участникам сюрреалистическими кусками, хаотично рассыпанными в сознании, слепленными потом силой бреда, как силой притяжения.
Быков не было, но…
Где-то в безвозвратном вчера звонили купола Лавры – именно такая ассоциация: купола, не колокола. А потом – грохот и крики… и резко выпадающие из сознания звуки – водопад, водоворот, чернота… а выбросило на поверхность где-то здесь, среди белых стен и больничной аппаратуры. И тело, как никогда в жизни, знало, зачем больницу называют больницей. Осязание во всём происшествии было куда ярче и сильнее зрения.
Пока ничего не случится, мы не знаем, что всё на волоске.
И пока мы живы, волосок этот Кто-то держит.
Жизнь – она такая. Едешь-едешь-едешь, и вдруг раз – доехал. Да нет, вы что, я же ещё хотел… мне же ещё надо дальше! Нет, ты уже приехал! Никакого "дальше" не будет – или будет, но совсем другое. Ошибся ты, а не мы. Дорога – она такая, какая есть, и точка всегда может быть поставлена в любом её месте. В любую секунду.