О чадах вспомнили матери и вскоре показались на пригорке. Гучков вернулся к своему дому и взял приставленную к фронтону длинную лестницу. С собой он также прихватил доску и пешню.
– Андрюша, немедленно вернись! – кричала мать мальчика.
– Ирочка, иди к берегу! – вторила ей мама девочки.
Гучков поместил лестницу на лед, сверху доску, уселся, пешней стал отталкиваться. Лед теперь не проваливался, и можно было перемещаться.
Дети, заметив серьезность приготовлений дяди Тимофея, отбежали еще дальше от берега.
Взрослые не на шутку были взволнованы.
Озеро было старое, древнее, мудрое. Еще с доисторических времен. Увидело оно, что дети отдаляются от берега и само обратилось к ним:
– Славные милые детишки, ваши мамы волнуются. Дальше идти нельзя. Там лед тонкий и может вас не выдержать.
Голос у озера был тихий, но проникновенный. Услышали его дети, остановились, а потом пошли обратно. Мамы их не ругали, а только обнимали и почему-то вытирали глаза носовыми платочками.
ДИЧКА
Лето наполнилось нежным солнечным теплом и плеском серебристой озерной волны. По пыльной деревенской грунтовой дороге шли трое ребятишек, весело перекликаясь между собой на языке детства, состоявшем из возгласов, смеха, отдельных слов, прыжков, взмахов руками и неподражаемой мимики. После войны не минуло еще десяти лет, и ребятишки были с небольшой разбежкой одного возраста, рожденные в период послевоенного, как сейчас говорят, бэби бума. Минуя школу, дорога далее шла по самому краю крутого берега озера. На верхней кромке берегового склона росла дикая яблоня. Часть корней яблони в результате вымывания грунта по склону была обнажена и напоминала большую куриную лапу. Дети подошли к яблоне и сорвали несколько плодов, которые оказались очень кислыми и к еде еще не пригодными. Дальше через дорогу начинался огород деда Ерохи, бородатого грузного старика. Конец носа у него был утолщен, как груша и покрыт пупырышками с черными угревыми точками. Из его ушей росли маленькие белые пушистые волосы. Бороду он периодически обрезал ножницами, чтобы не была слишком длинной.
Ероха, заметив, что дети сорвали с дички несколько яблок, пришел в ярость и с прытью не по возрасту, схватив большой кнут, бросился на них. Первый удар кнута пришелся по самому щуплому и доверчивому Стасику. Мальчишки в страхе кубарем скатились с обрыва и забрались по колено в воду, где кнут деда их не доставал. Стасик отстал от двух своих шустрых товарищей, поэтому по его спине пришелся еще один удар. Кожа тут же стала багровой от выступившей крови. Дед был взбешен. От второго удара Маленький Стасик упал на четвереньки в воде, слезы покатились и его глаз.