Сквозь пробуждение услышал голос Василия Алексеевича, звон склянок, шуршание халатов.
– С возвращением, Фёдор Петрович, как мы себя чувствуем? Отдыхайте, дочь вашу я отправил домой, утром девочки скажут ей, что кризис миновал. По крайней мере, кто-то должен чувствовать себя спокойней?!
Прошла неделя. К нему вернулась речь, но он скрывал это от дочери, боялся серьёзного разговора, а медсестры сдали его с потрохами, и как-то в обед дочь вошла с наигранным возмущением:
– Папа, как тебе не стыдно, уже говоришь, а от меня скрываешь. Ты разве уже не любишь свою дочь?
– Нина, врачи с тобой откровенны, скажи, я выживу или все ещё умираю?
Нина влажными салфетками протёрла ему лицо, руки, грудь:
– Господи, исхудал-то как! Эти дни ты был как бы почти там. Василий Алексеевич квалифицирует твоё состояние во вторую ночь как клиническую смерть. Папа, милый ты мой… – Она ткнулась ему в плечо и заплакала. – Я тебя ни в чем не упрекаю и не буду напоминать, только дай мне слово, что больше никогда…
Он кивнул. Она возразила:
– Нет, ты скажи своим голосом. Впрочем, я не неволю, тебе скоро пятьдесят, не мне тебя учить. Но я не хочу, чтобы ты продолжал жить той жизнью.
Он с трудом начал говорить:
– Ниночка, пока об этом не надо. Если я встану на ноги… – его голос задрожал, и он сам себе удивился: оказывается, ещё хочется жить! – Если я выйду отсюда, мы с тобой все обсудим. Валюшу пригласим…
– А маму? Папа, тебе будет трудно без неё, да и она одна. Вы же были такой красивой парой!
Были…
Парнем он был заметным и до армии всегда на виду, секретарём комсомольской организации избирали, спортсмен, симпатичным девчонки признавали. После Афгана вернулся хоть и слабым, но героем, орден Красной Звезды, пара афганских железок. Опять в комсомол, самодеятельность, спорт, молодёжные коллективы на фермах и в бригадах. Фёдор был уверен, что в эту жизнь он пришёл не исполнять чужие приказы, а руководить, приказывать.
И наскочи он в райкоме комсомола на одну девчонку, особой красоты в ней не было, но полнотелая, грудастая, весёлая – прямо по его заказу. И зовут необычно: Лиза. Ганюшкина райком в партийную школу направляет, а она в местный пединститут. В Свердловске такие девчонки попадались Фёдору, что вспоминать больно, а он сразу предупреждал, что готов на все, а жениться не обещает. Не идёт с ума Лизавета, что хочешь делай.