Что это? Обида на ученика, вознамерившегося превзойти своих учителей? Или знак того, что тайны лягушачьего рода неприкосновенны?
Скорее всего, нечто третье.
Бесхвостые растеряны, близки к отчаянию. Не в состоянии придумать сколько-нибудь значительного аргумента, чтобы остановить распалившегося бога виноделия и отвечают зеркально его собственной фразой, – Тебе же нас не переквакать.
Блестяще выстраивая конфликт, Аристофан, используя подобие рефрена, попутно решает и ритмическую задачу, – Меня не переквакать вам и тебе же нас не переквакать.
Возможно того лучше выглядела бы следующая связка – меня не переквакать вам и нас не переквакать вам, что есть идеальная рифма. Но это, невозможно, так как обращение на «ты» провозглашает принципиальное равенство божества, лягушки и человека, к сожалению попранное, низложенное и неприемлемое сегодня. Как и всякие прочие равенства.
А переводчик – неглупый малый. Если, конечно, осторожность является одной из примет рассудительности. Безусловно, является. В противном случае мы бы уже давно гуляли на дне описываемого Аристофаном, и не им одним, болота. Болото же, в свою очередь, стало бы частью нашего естества, с чем, если не лукавить, мы нередко сталкиваемся и при изобилии рассудительных людей.
Победа, не трудно догадаться, за Дионисом, – Вот уж нет! Я квакать стану, коли надо, целый день, пока я ваш коакс не одолею, брекекекс, коакс, коакс! Заставлю я умолкнуть вас: коакс!
Прямо скажем, пиррова победа!
Харон понимает это. В его интонации сквозит гнев, – Довольно! Стоп! Причаливай веслом! Слезай, да заплати!
А здесь Харон грузный. Отчего-то представляется мне уже угловатым таксистом, пару раз отсидевшем в тюрьме, с выцветшими добрыми глазами и татуировкой «Митя» на пальцах правой руки.
В дальнейшем все, без исключения, персонажи пьесы либо говорят на лягушачьем языке, либо сами являются лягушками. Нельзя исключить, что первоначальный вариант комедии и был написан на лягушачьем языке. К сожалению, после многочисленных переводов, нам достались только фрагменты в виде вышеупомянутых брекекекекс, коакс, коакс.
Вывод.
Осмелюсь предположить, в бессмертной, в прямом и переносном значении, комедии Аристофана не пролог, содержащий главную идею и событие, является частью пьесы, но сама пьеса является частью пролога.