Или от плова оторваться не может.
Стравинский не оставляет надежд разговорить гуманоида, – Долго я спал?.. Я спал?.. Долго спал?.. Непостижимо… Остановись. Плов холодный, будет болеть желудок. Обижайся, сколько хочешь, кунсткамера закрывается. Четвергов больше не будет. В добрый путь… Разогрей плов, тебе говорю… Обленился ты, брат Алеша, еще хуже меня сделался… Пойду, пройдусь, что-то муторно мне. Слышишь меня?.. Пойду, куплю котлет, к котлетам что-нибудь. Хочешь чего-нибудь?.. Что хочешь?.. Котлет хочешь?.. К котлетам что купить?.. Хочешь чего-нибудь, спрашиваю? В конце концов, я не обязан возиться с тобой. Кто я тебе, мама? Кто я тебе, папа? Кто я тебе?.. И кто ты мне?.. В добрый путь… Они ушли, как думаешь? Четвержане ушли?.. Вообще кто-нибудь приходил?.. С улицы гарью тянет, значит, приходили. И горсточка ванили… Не смешно и мимо смысла. А рифма хорошая. Нет?.. Нет. Плохая рифма… Сержусь. Это я уже сержусь… Эй, ты почему молчишь? Ты живой?..
Сергей Романович подходит к кастрюле, заглядывает в нее. Ни плова, ни Алешеньки. С грустью констатирует, – Что и требовалось доказать.
Стравинский нахлобучивает куцее свое пальто, натягивает лысую свою шапку, на мгновение замирает в дверях, – Закономерно и к лучшему. Лучше не бывает. Теперь что-нибудь перекусить. Пища – вот привязанность, а порою страсть. То-то они всё о хлебе. И только свинья сокрытым благородством своим…
Не успевает закончить фразы – в дверях сталкивается с запыхавшейся Юленькой Крыжевич. Про себя Сергей Романович называет ее Евгенией Гранде в память о Евгении Гранде. Ну, да вы помните, я уже приводил это сравнение. И очень рад, что не ошибся в своем наблюдении.
Щеки Евгении пылают, – Как всегда опоздала, Сергей Романович.
– Что так?
– Ждала до последнего, Сергей Романович.
– Не сомневаюсь.
– Бежала от отца, Сергей Романович.
– Зачем?
– Сама не знаю. Ноги сами понесли, Сергей Романович.
– Жаль отца.
– Почему?
– Дочь потерял.
– Какую дочь?
– Тебя.
– Ах, да, конечно. Но я найдусь, и он утешится.
– В добрый путь.
– Спасибо.
– А ты запыхалась.
– Спешила, Сергей Романович.
– Куда?
– К вам, Сергей Романович.
– Зачем?
– Сама не знаю. Ноги сами понесли, Сергей Романович… От отца я убежала.
– Зачем?
– Хотелось бы пофотографировать, Сергей Романович, немного, Сергей Романович.
– Кого?
– Вас, Сергей Романович.