Погоревав по поводу рубахи, свидетельницы показали также, что ушёл он утром другого дня, напутствуемый приглашениями по числу дворов. Заставили они его поклясться Небом и Землёй, что, идучи обратно, он зайдёт к ним и доделает всю ту работу, которую ему предназначат. И он, смеясь, соглашался со всем и поклялся, ибо уж очень они на него насели.
Далее предстояло заняться левой деревней. Здесь следствие поначалу ждал неуспех. Мертвеца жители не опознали и вообще такого они не видели. Заодно они рассказали, что, напротив, видели они кой-что другое.
Три дня назад, как заявлено и подтверждено, в околицу въехала иностранная красивая машина с сурийскими гражданами. Граждан было, сдаётся, четверо. Что они сурийцы, было установлено жителями немедленно по тем переговорам, кои граждане вели меж собою и с жителями деревни. Согласно помянутому уже предубеждению против лиц, вызывающих сомнения, граждан в деревню не пригласили, и, увы, даже не пустили их переночевать. Граждане не обиделись, а один из них даже громко заявил это не вполне понятным голосом, высунясь из оконца более, нежели по пояс. Остальные путешественники ограничились громким же хохотом на разные лады и забрали в оконце высунувшегося. Отъехали они, короче, в лес и там, очевидно, и переночевали. Жители деревни, поставив на место вилы и один топор, также удалились и разошлись по домам.
Далее? Ну, вот, что было далее. На другой день, ровно посредине, жители услышали с луга, примыкающего к наиболее глухой части леса, шум, как бы от множества колесниц, будто бы ездящих взад и вперёд, треск и разные голоса. Что за голоса, не сказали: не расслышали.
Показание левой деревни подтвердилось после выезда следствия на предполагаемое ристалище колесниц. Были обнаружены: множественные следы от шин, в сущности, чуть ли не полностью примятая этими шинами сочнейшая трава (следствие с сожалением констатировало это, разглядывая зелёные пятна на коленах форменных брюк), кое-где бурые пятна и свежепротоптанную тропиночку в глухой непролази, выведшую их, ко всеобщей радости, на край леса меж кой-где поломанных кустов, за которые как будто хватались, чтобы удержаться от падения к глубокой яме, ещё чёрной и свежей внутри и обложенной уже посохшими буграми земли с вывороченными клубками корней.