– Удивительная история.– Заметила Веда. – Ведь коснуться его нельзя, так как его нету.
– Никоим образом. – Подтвердил, поднимая губу в улыбке, леопард.
– Но вот, что за штука. – Проговорила Веда, увлекаемая Шанаэлем в проулочек, где нежнейшие тени от простых, не из крыш торчащих, неизвестных деревьев проступали на старой брусчатке.
– Да? – Откликнулся он.
– Что, следствие выяснило, почему мертвец оказался у насыпи?
– О нет.– Ответил леопард. – Сюда. Свежеет, вы не находите?
– Да, хорошо.
– Но они, само собой, будучи очень умными людьми, не раз задавали себе этот вопрос, подобно вам, моя дорогая.
– Сюда?
– Но само собою напрашивается ответ, что выкопало тело и притащило к дороге существо неразумное. И это, не правда ли, было весьма разумно подумать так. Так или иначе оно невольно послужило правосудию. Но если – ведь и это предполагалось – выкопал бродягу багажник, его следовало изыскать, дабы привлечь к ответственности за незаявление о находке.
Леопард сжал лапу в кулак.
– Ах, я не подумала.
– А коль скоро этот никому неизвестный багажник также потщился о Возмездии, то было бы обидно и как-то нехорошо обидеть его.
– Да, да.
– Вот и написали, где надо, что зверь, заботясь о пропитании, изъял тело и бросил, убедившись, что оно несъедобно.
– Они умные люди.
– Вы совершенно правы, дорогая.
– И что же они…
Леопард закивал.
– Приходили. Обязательно приходили и, уверяю вас, повели себя в наивысшей мере с тактом. И это, несмотря на то, что Шумер – а он нелюдим у нас, увы – по стариковской грубости – повёл себя как раз-таки неумно.
– Это привратник?
– Верно, верно. Рычать, знаете, и будто он ни слова не понимает… Чуть он не навредил нам с этим своим бормотанием об оккупантах и щенках, ну и… Он старик. Мы любим старых леолюдей, ибо они вместилище информации, иногда редчайшей. Но и эти молодые люди, вероятно, тоже, так как они с таким, знаете, пониманием, с таким почтением… Не то, чтобы Шумер оттаял, как вы выражаетесь, но, ворча и огрызаясь, всё же отступил и правильно сделал. Я лично побеседовал с одним из этих парней не без приятности. Разумный и почтительный малый, без предрассудков. Он мне даже сказал, – наклонясь и обдавая Веду великолепным запахом чистой шерсти, со смешком прошептал Шанаэль, – что он из рода, по преданию ихнему семейному, Позже Присоединившихся. Должно быть, он думал завоевать этим себе доверие, и он зря старался, я и так поверил ему, почти, как самому себе.