Сари, сновавшая по горнице скорее из ритуальных соображений: приоткрыть пошире ставенки, что-то переставить на низеньком комодике и убрать для чего-то одну из вышитых потрёпанных подушечек – властно и вполголоса приказала подростку – тому, что тянул на девять месяцев:
– Протри.
Котёнок вынырнул на улицу и вернулся с малым рушничком, которым принялся, шевеля и наставляя уши, тереть цветной табурет. Второй, помладше, смотрел на сиденье так, будто примеривал себя на нём. Он уже, под видом удобнейшего обустройства, вознамерился прыгнуть на мозаичное, из треугольников и ромбов сёдлышко (табуретки были прогнуты внутрь), но Сари, разгадав его мысль, немедленно отставила обоих помощников, попросту молвив:
– Годи, милые.
Котята ускакали, но младший в дверях обернулся посмотреть на табурет. Потом он мельком оглядел гостей, остановившись взглядом остреньких глаз на ногах – белых, затёртых дорогой кроссовках Всеволода и пыльных туфельках Веды. Зрачки его, как высокосортная чечевица, крупные и чёрные, расширились.
Веда поняла, что его изумило строение колена, вывернутого не в ту сторону.
Коты ушли.
Сари притворно вздохнула: «Шпана», – и немедленно заговорила другим голосом:
– Уж и не знаю, как вас и принять, как усадить.
Традиционным жестом обмахнув и без того непыльные табуреты (хранили их и хорошо, и близко, раз принесены они были тотчас) своим синим передником, Сари, вопреки собственному утверждению, усадила их очень властно, и, присев на сук дерева, сообщила:
– Чирлу сейчас накроют.
– Прекрасно. – Растерянно сказал Всеволод.– Да вы не беспокойтесь, мы бы и сами. …Мы тут видели магазинчик…
Сари перебила:
– Там ничего нету: одни удочки для наших старых дураков. Одного вы, небось, видели. Одичал, одёжи не носит… Привратник наш.
– Это тот, что под розами живёт? – Осведомилась акула.
Сари подтвердила кивком.
– Старый стал, дикий. Всё про прежние времена разговаривает…
Она оборвала себя, не желая наскучить усталым с дороги людям, или так показалось Веде.
– Вы с ним не очень.– Добавила хозяйка, поднимаясь.
Она принюхалась – в распахнутые ставенки потёк чудеснейший запах, от которого у Веды даже зубы защёлкали.
Пройдясь по комнате и выглянув за дверь, Сари что-то кому-то крикнула очень повелительно. Должно быть, поторапливала. Вернувшись на своё место, с которого она убрала уютно потёртую подушечку, Сари вспрыгнула на ветку и, расправляя складки одежды, красиво свисавшие с хвостом до паркета, повела приятнейший разговор – спросила сначала про «жужжалку» -так она именовала владельца бензоколонки и, вновь посетовав на его наглость, заговорила про жару и дорогу.