«Мне так легче – быть в неведении, что тебе пора уходить на посадку», – говорила я.
Он почти никогда не был расстроен, ну, или просто не хотел обнажать тяготы прощания.
А теперь он и правда ушел.
Ты ушел?
Собственные конечности в очередной раз показались мне неуправляемыми и чужеродными. Сквозь спину будто бы продирались сотни длинных шипов: вот один, вот второй, третий… Это были капли холодного пота, раздражающие кожу, но я ощущала себя закостеневшим монстром с липкой и остывшей чешуей. Монстром, который сорвался с цепи и теперь готов уничтожить всех и вся на своем пути.
– Так, возьми себя в руки! Господи.
Санитарка с узким разрезом карих глаз схватила меня за плечи, увидев сотрясающееся тело. Она занервничала и слишком сильно сжала мое запястье.
– Успокойся, пожалуйста! – не сдержавшись, выкрикнула она.
Я встретилась с ней взглядом, но не смогла надолго сфокусировать зрение. Женщина воспользовалась секундным затишьем и надавила на кнопку у изголовья моей кровати.
– Что такое? – раздался женский голос из открытых дверей.
– Диазепам неси.
Они держали меня вдвоем, пока я рыдала, до боли сжимая челюсти. Через некоторое время после укола, я ощутила, как мои мышцы захватывает бессилие. Еще через десять минут мои глаза сомкнулись, но я все еще чувствовала, как по щеке сползает тяжелая капля влаги.
– Яна?.. Как ты себя чувствуешь?
Молодой женский голос стал эхом на мои вялые шевеления. Периферийное зрение подсказало, что я была уже в другой, более просторной палате с плотно занавешенными окнами. Хотелось спросить, где я, но казалось бессмысленным поворачивать голову и разменивать вид белого потолка на лицо собеседницы.
– Ты ударилась головой в супермаркете и, наверное, не помнишь ничего.
Я досчитала до десяти и, поднявшись с подушки, свесила босые ноги с больничной койки.
– Мне нужно домой, – я, наконец, удостоила незнакомку взглядом и на мгновение напрягла веки.
На темном глянцевом диване у противоположной стены сидела девушка, похожая на ведущую телеэфира в прайм-тайм.
Я ожидала увидеть кого-то, одетого в медицинскую форму и белую шапочку, и теперь на меня смотрела брюнетка с ярким, выверенным макияжем. Все тонкие и, вероятно, исправленные черты ее лица были подчеркнуты, но не настолько, чтобы сделать ее облик совсем пустым.
– Вы кто? – мои слова выпорхнули на выдохе, словно кто-то поднес к моему носу вату, смоченную аммиаком.