Покусанная, истерзанная, но совсем не потерявшая
привлекательности Пробка и приманила взгляд Пера Ивановича своим
блестящим глянцевым боком. Он долго рассматривал ее, крутя в руках
и пытаясь понять, что это за нанотехнологичный агрегат и для чего
его используют в промышленности, но так и не найдя ответы на свои
вопросы, старик вдруг улыбнулся щербатым ртом, кивнул самому себе и
сунул Пробку в заселенный карман старой куртки. С этого самого
момента и началась новая жизнь нашей Пробки. Уже в кармане она
познакомилась с обломком карандаша, который рассказал, какой
душевный человек Петр Иванович, и стихи любит и даже песни
поет.
А придумал Сиплый вон что. На днях бухал он с творческой
интеллигенцией в лице бывшего тенора Мариинского — дяди Лёвы,
грузного такого человека с седой шевелюрой и огромными руками. И
когда жаркий спор о бессмертном творчестве Венедикта Ерофеева
достиг пика, дядя Лева, грузно встал, опрокинув табурет, назвал
оппонента «мурлом» и спешно покинул гостеприимные апартаменты Петра
Ивановича (что располагались в цокольном этаже панельной пятиэтажки
среди канализационных труб и прочих коммуникаций), вырвав
напоследок дверную ручку вместе с замком.
Сломанный замок Сиплый на другой день сдал в пункт приема
металла с другим подобным хламом, а вот в дырку в двери теперь
неприятно задувал холодный ноябрьский сквозняк, мешая спать, да и
просто наслаждаться жизни. Вот затычкой в ту самую дырку и пришлась
впору наша Пробка, которая теперь обрела и новый дом, и нового
хозяина и новых друзей. А самое главное, она попала в ту самую
творческую атмосферу, о которой всегда мечтала.
Ведь частенько придя домой, Сиплый, надолго присосавшись к
баклажке дешевого пива, затягивал себе под нос:
«Чёрный ворон, что ты вьёшься, Над моею головой!»
Ну а бывшая Хозяйка нашей героини больше анальные пробки никогда
не использует. Ибо, геморрой, знаете ли…
Вот такая вот история, которая показывает, что есть таки на
свете справедливость!