Иногда
я отправляла деньги на волонтерские нужды, но сама не занималась раздачей
бесплатного супа или возней с брошенными животными. Казалось, что это выше
моего достоинства. Меня, единственную дочку, отец и мать баловали изо всех сил,
и изнежили до безобразия.
Поэтому
я даже не могла допустить мысли, чтобы остаться в этой комнате надолго.
-
Что встала? – алха повернулась ко мне. – Выбирай кровать. Пока жить будешь
одна, до приезда новой девушки.
-
До приезда или до похищения? – съязвила я.
-
А, уже шутишь? Сонный порошок выветривается? Чудно.
Повернувшись
ко мне спиной, алха открыла шкаф и принялась перебирать его содержимое. У меня
появилась мысль о нападении на нее сзади. Боюсь, не смогу. Нужно иметь больше
сил и меньше головокружения.
-
Иди сюда.
Поджав
губы, я подошла и встала рядом с ней. Севен показала мне несколько платьев на
выбор.
-
Надевай, красавица. Черное, серое или темно-синее.
-
Какая безвкусица!
-
Да уж получше ваших открытых футболок с юбками! – фыркнула Севен. – Джинсовые
шорты! Ноги наружу! Срамота!
-
Мы с вами живем в одной стране, - возразила я, брезгливо перебирая платья. – У
себя дома я хожу круглый год в закрытых джинсах и свитерах, иначе стану
гигантской сосулькой. Хотелось хоть раз в жизни почувствовать себя в тепле.
-
Ага. И разврат нам привезла. Чудо, что мужчина, который забрал тебя из
аэропорта, не надругался.
-
Чудо, - согласилась я. – Повесим же ему на грудь медаль за обычную человеческую
нормальность!
Алха
Севен поджала губы и хотела ответить мне что-то резкое, но ее кто-то громко
позвал из коридора.
-
Севен, иди сюда! Альма опять бунтует!
-
Сейчас иду! – откликнулась моя надсмотрщица, и строго посмотрела на меня. –
Оставайся здесь, выходить не смей. Платье выбирай и кровать. Потом вернусь и
объясню тебе местные порядки.
И
она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь. Но не заперла. Видимо потому, что
бежать отсюда нет смысла. Я вздохнула, трогая удивительно приятную ткань
очередного платья. Хлопок. Южане всегда активно торговали с восточниками, и это
стало традицией даже в современности. Что же, выберу серое платье. Не хочу
кутаться в темное, как монахиня, да и получить тепловой удар тоже.
Сняв
его с вешалки, я надела на себя наряд. Тяжело вздохнула, жалея, что рядом нет
зеркала в полный рост, и я не могу увидеть себя со стороны. Но в рукавах,
плечах и груди оно сидело на мне вполне неплохо. Чуть длиннее колен. Наверное,
потом заставят надеть какие-нибудь уродливые шаровары, чтобы скрыть ноги.