- Фокси, иди ко мне красавчик! – Обрадовался защитник Билли
Уайт, у которого кулаки чесались больше всех, и первым схватил
удивительно спокойного кота, привыкшего уже к хоккейной обстановке,
к здоровым и потным спортсменам.
- Джерри переодевайся, встанешь на ворота, - скомандовал капитан
команды Стэн Микита нашему защитнику громиле. – У тебя как раз
такой же размер, как у Гэри.
- Вы чё парни? Я в последний раз только в школе стоял, -
растерялся Джерри Кораб.
- Вот и вспомнишь школьные годы золотые, - хохотнул я и хлопнул
парня по плечу. – Первую школьную любовь и учительницу с огромными
буферами. Была такая? – Спросил я под гогот всей команды.
- Миссис Стейси, - мечтательно пробурчал Кораб и, тяжело
вздохнув, стал стаскивать с себя амуницию полевого игрока. – Только
я за результат не отвечаю.
- Давай, давай, пошевеливайся! - Прикрикнул Микита. – Теперь
удача будет на нашей стороне! Ведь с нами Фокси!
- Еееее! – Взревела вся раздевалка.
***
Последние двадцать минут игры, которые в принципе могли бы
растянуться на долгие овертаймы, мы опять начали с места в карьер.
Потому что трибуны неистового гнали нас только в атаку, только
вперёд. А примерно на 43-ой минуте, когда мы заперли в зоне атаке
монреальских канадцев случился первый удивительный эпизод. Серж
Савар, с которым я за всю серию игр буквально сроднился, затолкал
меня, владеющего шайбой, в левой закругление. И пытаясь либо выбить
шайбу, либо прижать её вместе с моим телом к борту, принялся
окучивать меня в спину.
- Как дела, Таф? Как дела, чёртов Таф? – Каждый раз спрашивал
он, отвешивая очередной тычок.
Я же старясь развернуться и дать хоть какой-то отпор Савару, с
силой запустил шайбу вдоль борта, чтобы она, просвистев за
воротами, перешла на правый фланг атаки. Но неожиданно в
единоборство вмешался ещё один игрок «Монреаля». И шайба чиркнув
его по коньку взлетела и устремилась к воротам гостей. Конечно
из-за ворот под отрицательным углом шайбы в сетку не залетают, но
на беду канадцев чуть-чуть вперёд выставил корпус Кен Драйден. И
чёрный резиновый диск плюхнувшись в плечо Драйдена, отрикошетил в
рамку. Даже судья, включающий красный фонарь, не сразу сообразил,
что шайба уже в сетке, в сеточке, в сеткулечке.
- Еееее! – С секундным запозданием взорвались трибуны и
мощнейший орган «Чикаго Стэдиума» издал звук пожарной тревоги.