Невеселые мысли посещали его, когда он впервые в жизни устраивался спать на улице, в картонных коробках, рядом с любимым SESC. Ему исполнилось шестнадцать, и это то, чего он достиг в жизни? Нет, он не может сдаться. Но как перескочить через свои ограниченные возможности?..
Наутро он проснулся злой от голода, холода, грязи и дискомфорта. Еще чуть-чуть и он скатится на уровень бездомных мендиго* (жители улицы). Кто-то небрежно оставил около него на асфальте недоеденный бутерброд, и он впился в него зубами. Брезговать на голодный желудок как-то не получалось.
Люди проходили мимо него, вернее он видел одни лишь ноги, и мир представлялся ему сплошным темным, заплеванным тротуаром. Где до него никому нет никакого дела. На четвертый день такой жизни он понял, что дальше не выдержит. Нужно было срочно что-то предпринять. Но что? Мозг его безвольно молчал, даже до флейты, что лежала в сумке у его головы, в таком состоянии не хотелось дотрагиваться. Но ему нужно было высказаться. И кто поймет его лучше, чем она?
Он расстегнул рюкзак, вытащил свою дорогую спутницу из футляра, продул и…Плач, а не музыка раздались из этого неказистого инструмента. Эмерсон поведал ей все свои проблемы, дилеммы, обиды и печали, и на душе стало легче, будто он был кем-то услышан.
–О, ты так здорово играешь, – над ним склонилось лицо симпатичной белокурой девушки. – А почему ты в…таком виде?
–А в каком виде мне еще находиться? – сердито отпарировал парень с горечью в голосе, – если мне некуда деваться!
-У тебя нет родственников или знакомых? – настаивала она с удивлением. – Или, наконец, почитателей твоего таланта?
–Нет у меня никакого таланта! Мне всю жизнь только это и твердят. Лучше уж умереть от голода…
–Ну, этого я точно не допущу, пойдем со мной в булочную, выберешь себе все, что захочешь, – тряхнула она своими локонами и, будто мама, взяла его за руку.
Когда первый голод после огромного бутерброда и кофе с молоком прошел, парень пристально посмотрел на свою спасительницу.
–Почему ты это делаешь? Ты ведь меня даже не знаешь.
–А вот и ошибаешься, через свою игру ты открыл душу, а больше мне знать необязательно. Считай, что я поклонница твоего искусства, которая хотя бы как-то хочет отплатить тебе за талант.
Такой ответ, хоть и показался Эмерсону несколько высокопарным, но успокоил его, и он уже не сопротивлялся, когда девушка позвала его к себе домой: помыться и привести себя в порядок.