Помянули усопшего за ужином, тихо и нарочито вежливо поговорили, затем решили, что надо б уже на боковую, назавтра назначены похороны, много дел с утра. Фёдор Геннадьевич безуспешно пытался убедить сына остаться ночевать у него. Олег наотрез отказался, сославшись на необходимость «поработать с бумагами», а оные остались в гостинице. Говорить отцу про отвращение, которое вызывало у него все в этом доме, начиная от дурного запаха, грязи и заканчивая неприятными воспоминаниями, он благоразумно не стал.
Фёдор Геннадьевич остался курить на кухне, а Олег, пойдя в уборную, остановился возле двери в их старую комнату, в которой жил до последних дней своих Денис; да, та самая, где они росли, где играли вместе, где ругались и мирились, и где мечтали, что когда-нибудь мать их снова обнимет. Олег открыл дверь и включил свет. В тусклом свете единственной лампочки лениво разбегались в стороны по грязным старым обоям жирные тараканы, коих развёл в последние годы жизни Денис во множестве своей чрезвычайной неряшливостью. Олег поморщился и вспомнил, как брат ненавидел и до жути боялся тараканов; никакие другие насекомые или иные твари не вызывали у него столь сильного страха и отвращения. В дальнем верхнем углу была видна паутина со множеством засохших старых мух. Пахло в их комнате дурно, как пахнет в квартирах дряхлых стариков, за которыми уже никто не ухаживает, а сами они не проводят уборки по причине немощности. Олег немного удивился, увидев целым их старинное, доставшееся невесть от каких пра-пра-родственников, трюмо с большим зеркалом.
На похоронах, помимо отца, брата и мачехи покойного, было совсем немного людей; несколько родственников, немного искоса поглядывавших на Федора Геннадьевича, и единственный друг Дениса, Игорь со своей сестрой Галиной теснились в небольшой «ритуальной комнате», обступив со всех сторон гроб с телом покойного. Игорь, которого, по причине особенной формы головы Денис всегда звал Кочаном, был частично парализован, потому передвигался в инвалидном кресле. Его и без того глуповатое выражение лица, как заметил Олег, сейчас было совсем идиотским; таким именно образом на челе его и запечатлелось невероятное горе. Впрочем, Игорь не плакал, в отличие от сестры, которая рыдала навзрыд.
После того, как прощание закончилось, и гроб погрузили в катафалк для перевозки на кладбище, он подкатил на своей коляске к Олегу.