— Ты боец спецназа или детсадовец? — Дюк взял протянутый
телефон, — Спасибо.
Рядовой грустно улыбнулся и вернулся на место. На его лице
застряли невысказанные вопросы. Парень посвятивший жизнь стране был
достоен уважения Дюка.
— Хорошо, спрашивай, — Дюк сдался. Он быстро зашел в ютьюб и
незаметно подключил провод к телефону. На экране появилась полоска
загрузки и загорелось “Сообщение отправлено”. Агент улыбнулся и
включил видео.
— Сэр, а вы видели пакист…
Самолет дернуло и завалило на бок. Машина загудела и заскрипела
как раненное животное. В салоне заревели сирены и теплый желтый
свет сменился аварийным красным. Репродуктор захрипел, выдавливая
голос пилота:
— Господа, держитесь. Стараемся выправить машину, у нас есть
запас высоты, но вам нужно взять парашюты. Тут немного жарко.
В подтверждение его слов грянул удар и мелкая шрапнель застучала
по обшивке самолета. Сержант спецназа поднял голову и громко
проговорил:
— Вы слышали приказ!
Бойцы доставали рюкзаки из-под сидений, отстегиваясь от мест.
Сержант подошел с парашютом к Дюку.
— Сэр, надевайте, — он наклонился отстегнуть ремни безопасности,
но не успел. Самолет тряхнуло, и мир вокруг завертелся. Бойцы
спецназа падали со стен на пол и потолок, смешиваясь со
снаряжением. Дюка вжало в кресло. Ремни больно впились в кожу, а
металлическая сидушка жалобно заскрипела. Сирена не замолкала, даже
когда прорезались голоса пилотов из репродукторов.
— Что за черт?
— Сос, Сос! Борт Си сто тридцать А двадцать падает.
— Смотри, что это?! — пилоты пытались перекричать завывание
сирен и гул двигателей. Это последнее, что слышал Дюк перед тем как
потерял сознание.
***
Подул холодный ветер, и агент вздрогнул. Сквозняк шел от
огромной трещины в корпусе отсека самолёта, который сломался
пополам. На потолке красным мигала уцелевшая лампа. Дюк открыл
глаза и закашлялся. У него из горла вырвался выдох похожий на
скрип. Рядом на полу лежали тела бойцов: сломанные, свернутые,
скрученные и окровавленные.
— Черт, — Дюк покачнулся и облокотился рукой на холодный
иллюминатор. В глазах двоилось, поэтому две кучи тел для Дюка не
сразу сместились в одну. Замок на ремне открылся без энтузиазма. От
перегрузки металл погнулся и зажевал ткань рубашки. Щелчок и Дюк
упал на пол. Он лежал несколько минут, пока не восстановил дыхание.
Холодный шершавый металл грузового отсека оказался слишком
приятным, чтобы оторваться от него и вернуться в реальность. Болела
каждая косточка, и тело просило пощады, отдыха и чего-нибудь
обезболивающего.