— Да отстаньте от меня ироды! — раздался писклявый голос снизу
по улице.
В один из покосившихся домов лезли бомжеватого вида люди.
— Тихо ты, старик, и так никто не услышит, — на этих словах
бандит хорошенько пнул дверь.
Так происходило всегда. В тяжелые время из людей лезли их
демоны… или ангелы. Здесь Дюк никому ни чего был не должен, но
что-то такое липкое, противное, всепроникающее все лезло и
лезло…
— Пользователь, это называется совесть, но я призываю
руководствоваться вас здравым смыслом, — начал нудеть имплант.
— В топку! — Дюк потянулся, хрустнув спиной и достал из кольца
штурмовую винтовку с глушителем.
Лежать на мокрой от росы черепице было неудобно, но хлопнул
выстрел, и Дюк рукой поймал раскаленную гильзу, чтобы она звоном не
выдала его. А эта жгучая боль помогала удержаться от того, чтобы не
пристрелить одного из бандитов. Простреленной ноги у самого
здорового хватило, чтобы они убрались подальше. Через пару минут
мародеры скрылись из квартала, а дверь дома открылась, и оттуда
выглянул пожилой мужчина с впалыми щеками. Он посмотрел по сторонам
и прежде чем закрыть дверь оставил на крыльце корзинку.
— Я удивляюсь тебе, — подумал Дюк, спускаясь с крыши.
— Пользователь?
— Ты же сам говорил, что необходимо помогать гражданским.
— Не в случае, когда у противника численное преимущество.
Что-то он недоговаривает, — понял Дюк и пошел глубже в
город.
Ближе к центру все чаще появлялись роскошные каменные дома до
пяти этажей в высоту. Сильнее все же выделялась центральная площадь
с фонтаном и парком перед замком лорда. Хоть сверху и нависла
огромная грудная клетка, но она скорее дарила чувство защиты.
— Вокруг множество источников излучения, — уведомил имплант и
подстветил людей, у которых горели различные драгоценности. То
кольца засверкают, то у кого-то серьги или браслеты засветятся в
спектре. Выделялись эти люди и более дорогой одеждой из хорошего
хлопка или качественной шерсти. А сколько цветов, здесь носили
желтое, зеленое, черное, красное и все такое насыщенное, что со
стороны походило на осенний лес.
По краям парка ходили продавцы, кто-то торговал пряниками или
кренделями, связанными наподобие ожерелий, кто-то зазывал людей
купить домой засоленную рыбу. Имплант просвятил, что рыба съедобна
и напоминает селедку. Ее покупали и развозили по всему
континенту.