Группа беснуется. Вопит, подбадривает и соболезнует. Бояре
хорошо знакомы с боем на стали. Не так, конечно, как дворяне
–развитие сильного дара оставляет мало свободного времени. Но и
неумехами бояр не назвать. Лет с двенадцати-тринадцати, когда
появляется хоть капля свободного времени, бояре учат детей
стальному бою истово.
Оба покрыты потом и оба дышат разгорячено и часто. Только один
из них- словно запаленный конь, роняющий хлопья пены и косящий
мутным уже глазом. А второй – словно размятый призовой
скакун,пролетевший для тренировки пару кругов ипподрома. Вроде и
мышцы размял, и легкая усталость в них образовалась- но не на
износ, не в надрыв. И сила еще бурлит в мощном разгоряченном
теле.
Боккен с глухим стуком падает на ринг. Избитое тело опускается
на колени.
-Мастер, я прошу Вас взять меня в ученики.
-Чё?!- возглас не передает и сотой части охреневания масс.
-Не, Бутурлин, это, конечно… Снос крыши, Бутурлин, снос
крыши!!!
Я стою на ринге, поигрывая машинально боккэном.
К чему все идет было ясно с самого начала занятия по стальному
бою. Нет, никаких оскорблений или подобного. Тренер азиат вызывал
на ринг по одному, выбивая боккэн с двух-трех сильных, но не
травмирующих ударов. Затем ставил пару из выбитых, приказывая
отрабатывать первичные связки до упора. Я ждал. Ждал подставы. Не
просто так остались напоследок я и Грязнов. С Грязновым тренер
проваландался минут десять- долго, если учесть, что на остальных не
тратил и минуты. Ни тренер, ни Василий друг друга задеть так и не
смогли. Коротко поклонившись, тренер с почтительной улыбкой
объявил, что ставит Василию зачет за курс- учить его здесь нечему.
Неудивительно- Грязнов был частым победителем самых разных
соревнований по стальному бою. Улыбка сошла на нет, когда дело
дошло до меня. Азиат смотрел на меня равнодушно и холодно. Взгляд,
которым смотрят на бычка, обреченного на заклание.
Холодный рационализм и капелька жалости. Да растили, да кормили,
да- невинное существо. Но это просто гора мяса- а мясо должно быть
на леднике. Да и денег стоит.
-Начать без оружия, Бутурлин. Рукопашный бой.
-Принято.
-Полный контакт. Тайдзюцу. Нет ограничения. Нет жалость. Ты был
воин. Так?
-Я и есть воин. Принято. Я смотрел на него спокойно, без гнева.
Я видел, что он намерен меня убить. И честно предупредил. Его
фигура смазалась, рванувшись вперед, а рубящий в голову его набитой
каменной кистью наверняка проломил бы голову. Он быстр, очень
быстр. Но это далеко не Батя. За каждый смертельный удар он получал
мощный ответ- не калечащий, но болезненный. А потом я, наконец,
разозлился и начал всерьез бить. Когда он захрипел про оружие- я
немедля потребовал боккэны и отходил его еще и палкой. И вот теперь
…