С другой стороны, в памяти всегда полно подсознательных
полутонов, которые все запутывают, а еще есть фильтры внимания,
фокусирующиеся на двух-трех важных для пациента «якорях» и напрочь
игнорирующих все остальное. Если смотреть воспоминания школьника о
первом уроке, то будет казаться, что в мире нет ничего, кроме
учительницы, доски и учебников. Но и со взрослыми тоже бывает
ничуть не лучше, только якоря у них другие.
Диана не пыталась мне помешать и добросовестно вспоминала все
возможное из того злополучного вечера, поэтому погружение протекало
быстро и плавно. Представьте себе, что вам нужно переплыть бассейн
под водой. Не так уж сложно, хотя и ощущается некоторый дискомфорт.
Вот это было точь-в-точь оно.
Я вынырнул и огляделся. Вокруг бушевала разноцветная ночь. Да,
именно бушевала и именно разноцветная. Память подростков работает
как мультфильмы Давида Черкасского – это тот дядечка, что делал
«Остров сокровищ», «Приключения капитана Врунгеля» и «Бегущего по
стене комара». Постоянная смена ракурсов, прерывистое повествование
– ну, и буйство красок тоже.
Оказалось, что я сижу в шевелящихся ярко-зеленых кустах у
бирюзового бассейна, по которому бежала морская рябь и то и дело
срывались барашки пены. Вверху ярче солнца горели крупные, с
рублевую монету, звезды, и скалился щербатой ухмылкой убывающий
месяц. Слышались пронзительные крики чаек, звон комаров и
пощелкивание остывающих сосен. Пахло двусмысленным сочетанием
ночного сада, хвои и малины — вместе со вкусом летней ночи и
сдержанного опьянения.
В иссиня-черном небе то и дело вспыхивали облачка с чьими-то
репликами, которые старались перекрыть друг друга: одни гласили,
что надо идти «через тридцать лет в южные просторы», другие
требовали «остаться с красными галстуками на какое-то время» или
даже «сразиться с камчадалами», третьи же утверждали, что построить
позорно отдалившийся коммунизм можно только одним способом —
стреляя в далекие звезды из парабеллума. Во всем этом не было
никакого смысла.
Мимо мелькнули две тени, переливающиеся золотом и отблесками
плещущейся вокруг акварельной пасты: они хихикали, держались за
руки и говорили шепотом:
— …Расскажет, как он завалил в Беловежской пуще самого старого
медведя, и все будут за это пить из бараньих рогов и вполголоса
петь старый гимн — забавно, хоть я уже и миллион раз это
слышал…