Девять смертных грехов - страница 66

Пират невольно расслабился. Неизвестное сердце запросило слишком много, ни один аристократ королевства не согласится резать своих людей, а значит, возможно, и он тоже переживет эту ночь.

– И всего-то? – неожиданно ответила рыжая ведьма, и чистота еще крепче сжала тело рубаки Флинта.

Сижу, кручу меч в руках. Антоний оказался прав: отец во главе пятерки стражников, согласившихся пойти с ним на верную смерть, показался из-за поворота. Он на самом деле выехал еще до рассвета, чтобы никто не успел остановить – упрямый он у меня. Вот только я тоже не мякиш, и выехал еще раньше. Причем не один.

– Шеф Хуан, выдвигаемся, – я позвал старого вояку, и тот с каменным лицом принялся командовать двумя десятками стражников. Держится, но я вижу, что у него все еще не получается принять решение своего господина.

– Барон Васко, – я степенно направил Костлявого и пристроился рядом с отцом. – Мы решили составить вам компанию.

– Домой ведь не поедешь? – хмуро спросил тот.

– Чтобы ты жизнью купил нам защиту от прихотей герцога? Даже если и так, где гарантии, что через месяц или через год ему в голову опять не придет что-то подобное?

– Нападение в замке Кемма сделало тебя излишне подозрительным. Герцог Альба – идальго и человек слова.

– Поэтому он взял маму в заложники?

– Антоний рассказал? – отец нахмурился. – Я знал, что он не одобряет мое решение, но не настолько же, чтобы пойти против клятвы молчать перед герцогом и епископом.

Неожиданно все встало на свои места. Отец на самом деле был в тупике. Он не мог рассказать о шантаже, слово перед представителем короля и бога крепко держало его. А без этого как объяснить, почему они не смогут отступить, пока не победят или не умрут?

– Антоний из Братства. Он не верит в нашего бога, – ответил я.

– А ты? – отец удивленно повернул голову.

– Я верю.

– И как тогда он решился тебе открыться?

– У нас нашлись общие знакомые. Помнишь, я рассказывал про троицу перед сражением с волком?

– Понятно, – отец снова задумался, а потом на его хмуром лице появилась улыбка. – Значит, будем сражаться! И знаешь, сын, я не смел мечтать о большей чести, чем умереть в одном бою с тобой.

– Или не умереть, – напомнил я, и отец раскатисто заржал на всю округу. Он все еще не верил, что мы можем справиться, но то, что он не один, придавало ему сил.