Однако же, этого хватало, чтобы утверждать о случившейся краже.
Кроме того, в памяти всплыла ещё одна деталь, которая прежде
показалась Лизе незначительной: примерно за две недели до
отравления Ольга пожаловалась на то, что кто-то копался в её вещах.
Вот только у неё ничего не пропало, поэтому девушки списали всё на
розыгрыш «голубых» смолянок, которые порой были склонны к мелким
пакостям старшим просто забавы ради. А до этого, в самом начале
мая, и Татьяна ворчала, что все чулки её перекопаны, словно домовой
завёлся и проказничает. Но тогда девушки этому значения не предали:
в коробке с чулками Татьяна хранила ценности, но не пропало ничего.
Танюша имела склонность к небрежности. Могла сама в спешке
затолкать чулки в ящик без должной аккуратности, да и позабыла о
том. Но теперь Бельская с ужасом осознала закономерность: обыск в
вещах неслучаен. Поэтому она едва ли не бегом бросилась на поиски
своей наставницы.
Свиридова обнаружилась в учительской. Она пила чай с Ксенией
Тимофеевной Веленской, более молодой надзирательницей класса
«голубых» смолянок. Женщины сидели за небольшим круглым столиком у
окна и что-то вполголоса обсуждали. Вроде бы даже тихонько
смеялись, когда Лиза вошла внутрь после короткого стука.
Обе учительницы умолкли и повернулись к ней. Анна Степановна
посмурнела, а вот Ксения Тимофеевна, напротив, выглядела
заинтересованной внезапным визитом ученицы.
— Bonsoir (1). Прошу меня простить, что помешала, —
Лиза торопливо изобразила реверанс. Она говорила спешно и
взволнованно, — Анна Степановна, вы не могли бы пойти со мной. Я
хотела бы вам кое-что показать.
— Елизавета Фёдоровна, — взгляд Свиридовой остановился на
зонтике, который Лиза продолжала нервно сжимать в руках. — Что с
вами? На вас лица нет.
Девушка приблизилась. Остановилась на полпути возле одного из
учительских столов, на котором кто-то проверял тетради, но так и не
завершил работу. В чашке остыл чай, затянутый мутной плёнкой. А
поверх письменных заданий лежала газета — прямое свидетельство
того, что работавший здесь человек делал это неохотно и предпочитал
отвлекаться.
— Анна Степановна, — Лиза стиснула зонтик, прижимая его к груди,
словно последнюю защиту на всём белом свете.
— Да в чём дело, голубушка моя? — наставница поднялась. — Вам не
здоровится? Или снова разволновались. Я могу дать вам капли…