- Да, конечно.
Вытягиваю белые фарфоровые чашки из шкафа, подмечая, что нужно будет непременно провести генеральную уборку и в нём. Папа усаживается за столом, сложив на его поверхность руки. Отворачиваюсь к кофемашине, ощущая частое покалывание на коже от увесистого взгляда.
Потираю ладонями горящие щёки, поправляю ворот домашней футболки и внутренне пытаюсь настроиться на откровенный разговор.
Мне практически двадцать три года, а я до сих пор реагирую на действия отца словно маленькая нашкодившая девочка. Молчание в кухне удручающее, поэтому от всей души искренне благодарю производителей своего кофейного аппарата за то, что сэкономили на бесшумности.
Располагаю чашку с кофе перед папой, беру свою и быстро падаю напротив.
- Да… поразила дочь, - мотает головой отец, разглядывая меня как-то по-новому.
Мои глаза ещё раз опускаются на отцовские руки. Они крепкие, сухие, всегда ухоженные и какие-то родные. Это не отнимает того факта, что мне стыдно. Стыдно как никогда.
- Не знаю, что сказать, - говорю, не поднимая взгляд и в очередной раз проклиная Алиева.
Я сама должна была все рассказать! Какого черта он впутался в мою семью? Никогда в жизни тебе этого не прощу!
- Когда Руслан позвонил мне вчера вечером и попросил увидеться, я даже примерно предположить не мог, по какому существенному вопросу он готов приехать ко мне ранним утром. В субботу. Уж чересчур на него не похоже.
Лучше бы у него башка разламывалась с похмелья или вчерашняя девица высосала весь мозг, пока облизывала. Ненавижу гада!
- Я уже староват для таких новостей без соответствующей подготовки!..
- Прости, - быстро произношу, нервозно помешивая кофе ложкой.
- Почему ты нам ничего не рассказала? – спрашивает пытливо.
Пожимаю плечами. Пытаюсь вынудить себя пораскинуть мозгами. Рассказать родителям правду?! О нет. Даже сейчас не собираюсь. Питаю надежду только на то, что Руслан проявил порядочность и пропустил грязные подробности нашей единственной ночи.
- Ты… - откашливается в кулак, а его скулы чуть багровеют. – Руслан ведь не совершил это насильно?
- Нее-ет, - говорю быстро, тоже заливаясь краской. – Как ты мог подумать что-то подобное?
При всех своих несовершенствах Алиев бы никогда себе такого не позволил. И… наверное, правильным будет сказать, что определенное насилие было применено. Но совершенно не с той стороны, которую подозревает мой отец.