Тышкевич достал оникс, украшенный красной полосой, и сжал в
руке, отправив поток Энергии прямо в это сердце. Потом добавил ещё
из своих запасов.
Простой и жестокий трюк, если противник не готов от него
защищаться. Энергия Святого Источника, неспособная уместиться
внутри кристалла у Одарённого, выплёскивается вокруг и сжигает все
тонкие магические построения. Плетение ментального щита на миг
приобрело необычайную силу, потом разлетелось на куски. Даже
вахтенный матрос, стороживший допрашиваемых, болезненно вздрогнул,
хоть и был ординаром. Прохоров вообще повалился на пол.
- Теперь отвечай. Ты усыпил охрану у карцера?
- Я…
- Ты ему принёс американскую одежду?
- Я… И Беглов.
- Кто обчистил кассу судна?
- Мы с Берендеевым. Должен же штурм-прапорщик на что-то жить в
Америке…
- Вот такие запросы у этой банды, - прокомментировал Виктор
Сергеевич. – Представьте, ваше сиятельство, сто двадцать тыщ – это
всего лишь «на что-то жить», не роскошествуя.
Заметив, что его экзекутор отвлёкся, вольноопределяющийся прямо
из положения лёжа на полу прыгнул в сторону двери, отшвырнув
матроса. Граф, несколько истощённый переполнением Сосуда у
Прохорова, бросил вслед самое простое плетение – воздушное лассо,
охватившее ноги. Штурмовик немедленно грохнулся на палубу.
- Я его взял! – доложил Искров, выкручивая тому руки за
спину.
- Если подобным образом дальше пойдёт, под карцер придётся
оборудовать половину трюма, - вздохнул князь. – Тышкевич! Потолкуй
ещё с штурм-корнетом Лисициным. Только не мучая. Он пока вне
подозрений.
Временный начальник отряда, хоть и побледнел, услышав о допросе
с амулетом, но держался стойко. Снял обереги.
- Ваше сиятельство, не затруднит ли вас задать вопросы
штурм-корнету? Мне нужно кое-что проверить.
Горчаков удивлённо приподнял седеющую бровь. Это он поручал
провести дознание штабс-ротмистру, а не наоборот. Но пенять не
стал.
- Известно ли было вам о готовящемся побеге Хвостицына?
Тышкевич тем временем опробовал плетение, наскоро созданное на
основе топорного амулетного. Этот штурмовик был ординаром. Во
всяком случае, вокруг него не наблюдалось никаких выплесков
Энергии.
С крайней осторожностью он прикоснулся к разуму корнета, не
защищённого магией. Ощутил колебания чужих чувств. Настороженность.
Неприязнь.
- Нет, ваше сиятельство, - говорил штурмовик. - Разговоры ходили
о несправедливости, я их пресекал. До самого побега не знал, что
троица смутьянов намерена идти до конца. Отстранил их от дежурств,
хоть и служба на корабле – чистая видимость. Запретил сход на
берег.