Его друг школьных лет Вильям О'Коннор за годы, пролетевшие после
выпускного звонка, достиг большего. Получил чин титулярного
советника и должность столоначальника в городской управе.
Встречались редко, О'Коннор, которого уже не ловко было звать
просто Биллом, в последний раз обронил, что намерен перебраться в
Эдинбург. Там продолжить карьеру в канцелярии губернского собрания,
что обеспечит рост до коллежского асессора, равнозначного есаулу в
казачьих войсках и дающего право на потомственное дворянство.
Впрочем, принадлежность к дворянскому сословию он получил с
рождения, как и Одарённость. Достиг класса четвёртого в магии, не
ниже. Чего, к сожалению, был лишён О'Нил, зубами прогрызающий
препятствия там, где перед родовитым одноклассником сами собой
распахивались открытые двери.
Это была дружба, основанная на превосходстве одного и подчинении
второго, снедаемого тайной завистью. Но произошло чрезвычайное. По
возникшему щекотливому делу приват-доцент не мог найти никого, к
кому бы обратиться.
Приёмной со строгим секрётарём титулярному советнику не
полагалось. О'Нил вежливо постучал в дубовую дверь в конце коридора
на самой верхотуре.
- Позволите войти, сэр?
- Конечно, Джил! И отставь всякие «сэр», иначе начну тебя звать
«мистер приват».
Чиновник споро поднялся из-за стола и двинул навстречу, обнажив
в улыбке крупные желтоватые зубы. Одарённости хватило, чтоб
поддерживать седую шевелюру густой, цвет лица – здоровым, а вот
поменять зубы не вышло. Или, может, нацеливаясь однажды занять
выборную должность, он намеренно оставил недостаток внешности,
бросающийся в глаза, чтоб ординары знали: депутат губернской думы –
такой же, как они, не идеальный, а свою Одарённость тратит на
пользу обчеству, не на косметику. Кроме брюк, советник носил ещё и
жилетку цветов а-ля килт, подыгрывая национал-патриотам.
Вместе с тем, корешки большинства книг, щедро украшавших шкафы,
были на русском языке. На стене висел цветной постер с изображением
Торжка, увенчанный двуглавым орлом. Этим О'Коннор ясно давал
понять, какой власти служит. Портрет императора напротив входа –
необходимый по статусу атрибут, но картина российской столицы
красовалась здесь как бы в дополнение, исключительно по желанию
владельца помещения.
- Редко меня посещаешь, мой друг, - ворковал тот, возвышаясь над
тщедушным гостем на полголовы. – Причём, исключительно в этой
высотной стекляшке. Не хочешь как в старые добрые времена –
проглотить в баре по кружке-другой бархатного эля, спеть любимую
шотландскую Scots Wha Hae?