Это считывалось по разнообразию форм и материалов стен и
контуров домиков.
Внутри было довольно многолюдно. По улицам ходили люди,
некоторые выглядывали из окон, разглядывая меня, ведомого стражей.
За нами бежала ватага ребятишек в тулупчиках, шапочках и варежках и
кричала:
— Ведут, ведут! Одержимого Девитта ведут!
Я понял, что прежде чем я попал в замок, я получил прозвище, от
которого будет трудно отмыться. При этом я не чувствовал в их
взглядах агрессии.
Некоторые смотрели на меня с сочувствием, другие с просто с
симпатией или любопытством.
Встречающиеся молодые девушки по большей части улыбались мне,
одна даже бросила мне засушенную розу и громко
поприветствовала:
— Привет, красавчик!
Стражники грозно посмотрели на нее и гаркнули чтобы она
убиралась с дороги, но она нисколько не побоялась ратников.
Меня это удивляло и смущало. Во-первых, меня никто и никогда не
называл красавчиком, во-вторых, у меня было иное представление о
том, как средневековые люди относились к бесам и людям одержимым
потусторонними сущностями.
Мне казалось, что, будучи пленниками своих религиозных
предрассудков, люди в шестнадцатом веке боялись и ненавидели
бесноватых.
Жители замка напротив — оказывали мне почти теплый дружеский
прием, как говорили раньше. Не хватало красной дорожки, оркестра и
почетного караула.
Моя уверенность в том, что вся эта история с экзорцизмом и
инквизицией закончится хорошо укреплялась до тех пор, пока я не
увидел череп, обтянутый высохшей кожей, нанизанный на длинную пику
в центре замковой площади.
— Блин, кто это был? В чем провинился этот бедняга? — вырвался у
меня вопрос.
— Ганс. Это был одержимый Ганс. В него тоже вселился бесяра, как
и в тебя. —безразлично ответил старший, который требовал от меня
повиновения.
— А что экзорцизм не помог? — я покосился на плохие зубы
Ганса.
— Этого мы никогда не узнаем. Барон велел обезглавить
бесноватого, когда был не в настроении. А он всегда не в
настроении, когда выпивает вина.
— И часто он пьет?
— Каждый день. Исключение — март и апрель, месяцы, когда идет
Великой Пост.
Я призадумался. Надо признать, что перспектива быть казненным по
пьяни меня не очень-то и радовала.
Я вспомнил, что, когда писали протокол или заключение для
инквизиции Аббат сообщил, что сегодня девятое декабря, а значит мне
нужно дотянуть практически три месяца до трезвого периода жизни
барона.