Останавливаюсь, ставлю ее на пол, прижимаю к себе и чувствую,
что меня немного покачивает то ли от возбуждения, то ли
вестибулярный аппарат не справился? Ну да, я все таки не космонавт
и не летчик, да и она совсем не балерина. И с тревогой смотрю на
нее, все ли с ней порядке?
А она тоже уже не совсем уверенно стоит, ее тоже похоже
немного покачивает и то ли от этого, то ли от чувств, захвативших
нас в эту минуту, она уже сама прижимается ко мне, все
сильнее и сильнее, тянется, подставляет губы для поцелуев и
получает их.
И мы постепенно начинаем сходить с ума, да, нас ухватывает
радостное безумство страсти. И такое желанное тело в твоих руках,
такие сладкие губы, отвечают тебе взаимностью и ищут твои, такие
нежные руки уже обвили твою шею. Как тут сохранить остатки
разума?
А она закрывает глаза, вся отдаваясь накатывающим как лавина
ощущениям, потом их вновь открывает и тихо шепчет:
—Даня, я так соскучилась. Я люблю тебя—
—Машка, любимая, милая. Я тоже соскучился, до
невозможности. Я тоже люблю тебя — Отвечаю я ей.
И я прям физически чувствую, какой шквал эмоций сейчас затопил
ее от простых и незамысловатых, казалось бы слов. Но то слова любви
и в них такое наполнение, что куда там Толстым с Хемингуэями.
Нервно стоят они в сторонке и курят.
И снова поцелуи, которые становятся все откровеннее, все глубже.
А руки, руки, хулиганские руки, уже во всю бредут по такому
знакомому, и каждый раз открывающемуся с новой стороны, желанному
телу.
Машка снова улыбается, какой-то таинственно, зазывающей и
обещающей улыбкой. Потом неожиданно отстраняется и все с той же
улыбкой сбрасывает с себя рубашку.
Вид великолепен, он кого хочешь, сведет с ума, мертвого
поднимет, моралиста заставит забыть о принципах. А я не первый и не
второй, я нормальный живой парень, немного циник и ой как много
романтик.
И вид худенькой белокожей рыжей нимфы, стоящей сейчас в одних
джинсах напротив меня, с задорной улыбкой на губах меня снова
сводит с ума. Так что я вновь начинаю чудить:
—Моя твоя сейчас хватай, в пещера немного таскай, там
навсегда запирай, будешь моя ты бабай — Несу я полную чушь,
протягивая руки к ней, а Машка от души смеется, но и не пытается
уклониться, а только переспрашивает сквозь смех:
—Я не против, хватай, тащи. Только почему
Бабай?—
—А я знаю? Это у них надо спрашивать — Туманно отвечаю я,
одновременно борясь с последним предметом одежды на верхней
половине тела прелестной чертовки.