— Так, теперь можете раскрыть ладони, — сказал он, готовый с
гордостью смотреть на деяние рук своих. — Ну же, не бойтесь!
Почти одновременно девочки подняли верхнюю ладонь, и их бабочки
мгновенно вспорхнули вверх. Завороженные сестры смотрели на
бумажных насекомых, словно на настоящие чудеса, восторженно прыгая
и умоляя брата заколдовать бабочек ещё раз. Устав им показывать,
парень наконец раскрыл свой секрет, подарив каждой по поделке.
Петровичу показалось, что девочки слегка изменили к нему свое
отношение. Не полностью, они все ещё были полны каких-то обид и
подозрений, но ему все равно было довольно любопытно за ними
наблюдать. Это его маленький эксперимент
Да вообще все это выглядело как какой-то опыт. Дроздов
бесконечное множество раз слышал, что есть доктора, занимающиеся
преступными делами. Нет, он сам не святой, но ему хотя бы искренне
нравилось лечить людей. Он привязывался к больным, сочувствовал им
и пытался помочь как мог.
Не всем, конечно, он ведь тоже человек.
Но были и те, кто занимались как раз вот такими опытами. Был
случай, когда один психотерапевт «подешевле» подгонял нужные
препараты своим больным. Вот только позднее, со скандалом
выяснилось, что от препаратов там было лишь название. Он считал,
что эффекта плацебо достаточно! Все дорогостоящие таблетки были
просто пустышками!
Ох, извините, некоторые содержали витамины. Но это уже для уж
очень богатых.
— Мы к тебе ещё придем, — помахала Нерель, прижимая к груди
бабочку. — Не становить пока опять злюкой, ладно?
«Ох, как ты заблуждаешься, маленькая ты глупышка», — безо всякой
злобы подумал Дроздов. Что-то внутри кольнуло, от осознания, что он
ещё не знает, в чье же тело ему посчастливилось попасть.
Если так говорят, неужели настоящий Лукас был ещё хуже?
Отмахнувшись от навязчивых мыслей, парень завалился на кровать,
подложив руки под голову. Всё-таки непонятно, где он и зачем.
Непохоже это все на трип. Он ведь наркоман опытный, да и как врач
прекрасно знал, если мозг создает нечто настолько невероятное — это
поразительный мозг.
И его таким не был.
Даже с шизофренией он бы погряз в ужасе, в страхе, в самых
страшных своих кошмарах. Болезнь всегда стремиться к
саморазрушению, быть не может, что в этом потрясающем мире есть
что-то разрушительное!
В дверь не стучали.