— Короче, я сказал, что ненавижу этот мир. Это философия
панков.
— Здорово быть тобой, — я усмехнулся. — Панк, бунтарь,
ненавистник корпораций. А сам на них работаешь.
— А смысл мне чистюлю изображать? — Гриша отмахнулся и уставился
в окно, наблюдая за ходом машин. Я обгонял их по скоростной полосе.
— Слушай, я же людей раньше убивал, дворцы штурмовал, деревни мы
жгли. По норам ползали. Может, из-за меня в Мали никогда больше
мирной жизни не будет?.. Местных загнали в рабство, а несогласных —
в переработку. На мне столько преступлений... После такого жизнь с
чистого листа уже не начнешь. Души у меня нет.
Я притормозил у лестницы, ведущей к станции монорельса. Мне
очень хотелось ответить ему. Рассказать правду о себе. Он часто
загонялся, вспоминая о травмирующем прошлом, и мне было что ему
сказать. Но из раза в раз я молчал, притворяясь, будто не понимал
его проблем. Я боялся открыть ему свое прошлое. С одной стороны, я
ему доверял. С другой, переживал из-за возможных последствий.
— Ладно, — Гриша размял шею, так и не дождавшись от меня ответа.
— Тебе не понять, не буду нагружать лишней фигней. Знаешь, завидую
я тебе. Я бы тоже хотел совесть почище.
Я криво улыбнулся и похлопал друга по плечу.
— До завтра? — спросил я.
— Давай, чувак, пойду разгонять плесень, — он кивнул. — Завтра
увидимся.
Мы с Гришей попрощались, пожали друг другу руки, и он вышел из
тачки. Я поехал домой. Бросил взгляд на внутренние часы. Уже
одиннадцать. Значит, меня ждет настоящая спецоперация по
проникновению в собственную квартиру. Попасть внутрь так, чтобы не
разбудить ни жену, ни дочку.
Из динамиков хриплый голос напевал что-то про «Питер и белые
ночи». А ведь Питера уже нет. Ни Петрограда, ни Ленинграда, ни
Санкт-Петербурга. Ничего нет. Город на берегу Финского залива
оказался уничтожен во время Войны. Питер сохранился только на
открытках. А крупнейший морской порт теперь в Выборге, в Свободной
Экономической Зоне «Север-Запад».
Да уж. Эпоха ушла.
Хотя мне об этом размышлять глупо. Не застал я «город белых
ночей и ветров». Родился уже после Войны. Так что остаётся только
слушать песни и смотреть кино, которое там снимали.
Ладно, дорога неблизкая, и пусть улица пустая, гнать всё равно
не буду. Тише едешь — дальше будешь. Меня дома ждут.
***
Весь подъем в лифте этот мужик косился на меня. Я знал его, он
был моим соседом и примелькался, но даже не поздоровался. Думаю, я
отпугнул его своей формой, по которой с первого взгляда был понятен
род моих занятий. Я работаю в «ВСБ», и я точно не инкассатор. У них
форма серая. У нас черная. Не перепутаешь.