— Должник покончил с собой? — спросил старший инспектор.
— Да, — кивнул я. — Он бросился в окно, я прыгнул за ним, поймал
его за футболку, но она порвалась. Не удержал. Он выпал в окно.
— Ты не успел? УМУР не сработал? — он продолжал расспрашивать
меня.
— Ускоритель рефлексов сработал, — кивнул я. — Но я все равно не
успел. Он выпал в окно.
— Он пытался на тебя напасть?
— Он выпал в окно, — продолжал упрямо твердить я, смотря на
шеврон инспектора, чтобы не оскорбить его своим взглядом. «Валерий
Строганов». В последнее время я слишком часто вижу его имя и
персональный номер.
— Записи будут отсмотрены, а соответствующая отметка в личном
деле поставлена, — подытожил Строганов.
Смерть должника — это не что-то из ряда вон выходящее. Особенно,
если после него осталось достаточно имущества. Но как ни крути, а
личное дело лучше держать в приличном виде. Чем меньше в нем
отметок о косяках, тем лучше. Я все еще надеялся, что рано или
поздно меня уберут с улиц и посадят в офис.
Впрочем, с каждым годом надежд на это было все меньше. Как бы я
не старался, но мое дело постоянно пополнялось записями об увечьях
должников. Ну а что поделать? Имущество должно быть изъято, а сам
должник может быть здоровенной дурой, накачанной боевым железом и
стимуляторами под завязку. Хочешь не хочешь, но придется вступить в
бой, который может закончиться фатально. И каждый раз это приводило
к тому, что у меня в деле появлялась отметка о превышении служебных
полномочий. Банку-то наплевать, а старшие, что координируют нашу
работу, на улицах никогда не были. Там нет никого из тех, кто
поднялся из низов. Все хорошие места занимали чьи-то сынки и
друзья, а я так и оставался рядовым коллектором.
Пиджаки уже описывали имущество, декларировали дефекты, а
специальная команда грузчиков при них упаковывала всё и уносила
вниз. Мне же приходилось стоять и выслушивать старшего инспектора,
которого вызвали после того, как этот чертов должник упал из
окна.
— Я запрошу дополнительную проверку вашей работы, — сказал он с
нескрываемым презрением в голосе. — Ваши методы мне не нравятся.
Свободны.
Мне очень хотелось плюнуть инспектору под ноги, но я сдержался,
потому что ничего не стоило ему записать это как нарушение
корпоративного этикета, и тогда все, вообще труба. Я вышел из
квартиры, дверь которой так никто и не закрыл, и присоединился к
Грише, который стоял снаружи. Он, наплевав на запреты, парил
электронную сигарету, небольшую, ватт на сорок. Я же достал пачку
настоящих, выбил и размял одну, но закурить не решился.