Иллюзию моего полного отсутствия.
Да-да, я научилась качественно прятаться.
Драться я не умела, физически была довольно слабой, слишком
худая, слишком тонкокостная, но вот делать вид, что меня вовсе не существует,
или изображать другого человека (дети часто сбегали и можно было пользоваться
их личинами), но при этом получать свою еду, одежду и койко-место – это без
проблем.
Конечно, мама не отправила меня в свободное плаванье без
обучения.
Она рассказала мне подробно, как пользоваться своей магией и
в теории, и на практике. Мы тренировались с ней целый год.
И только лишь после этого она уехала искать нам дом и
защиту.
Пару раз в месяц мама отправляла мне магический вестник, в
котором подробно рассказывала о том, где была этот год и что делала, а я в
ответ рассказывала ей о своей жизни.
Мама давала мне советы, и всегда напоминала о том, чтобы я
помнила кем являюсь и ни в коем случае ни с кем не заводила близких отношений,
ибо не пристало дочери Великого Леса со всякими низшими даже близко общаться,
не то, что думать о чем-то другом. К тому же люди могли рассказать о том, кто я
нашим врагам, у которых магия на более высоком уровне, и тогда нас обоих убьют.
Вот так я и жила.
В полном одиночестве.
Часто, порой раз в неделю создавая себе новую личину. Или
вообще надевая отвод глаз.
Не друзей, ни близких. Только редкие переписки с мамой.
И единственное, чем я могла довольствоваться – это
подглядыванием за другими.
По началу я считала себя невероятно крутой, ведь у меня в
отличии от бездарных людишек была магия, и поэтому несколько раз серьезно была
ранена.
После этих ранений и пяти лет жизни в интернате я научилась
уважать и бояться тех, кто меня окружал.
И чтобы не говорила мне мама про «жалких людишек», я вдруг
осознала, что мы с ней более жалкие, чем они.
Время шло, я взрослела, и понимала, насколько сильно я
одинока.
Больше того я начала завидовать тому, что даже в таких
условиях выживания, взрослеющие и никому ненужные дети создавали самые крепкие
союзы.
Здесь в интернате было именно так.
Если ты не научишься любить и доверять тому, кто рядом, ты
просто не сможешь выжить.
Поэтому, наверное, все эмоции у детей были утрированы. Если
ненависть, то лютая, если любовь, то до гроба.
Здесь страсти кипели почище всяких мелодрам, которые мы
иногда смотрели, собираясь всей гурьбой перед сном у телевизора в общем зале
для игр.