Я взял его. Он смирно спал. Но не успел я моргнуть, как его глаза распахнулись, словно выжидали момента. На меня смотрели тёмные сапфировые глаза. Такие же синие были только у Ваала. Я не понимал. Это какая-то ловушка? Или здесь Таира? И если это так, то где же она? Но никого не было. Я никого не чувствовал даже силу этого ребенка.
Маленькие ручки потянулись ко мне. Ребенок издавал непонятные звуки, и я понятия не имел, что с ним делать. Поэтому стоя с ним на руках, задумался, чтобы я совершил, после того как выкрал этого ребенка? Шантажировал бы Таиру. Мне нужен ключ врат, а перевести древний текст может только она. Наверняка сейчас они уже ищут младенца, и Ваал сровняет все с землей, лишь бы найти его.
Я не имел права навредить ребенку. Одному Хаосу известно, что со мной будет после этого. Убить человеческое дитя так же низко, даже для такого Бога как я. Но Ваал был по части детских жертвоприношений. Так вещали шаманы и оракулы. Откуда же им ведомы истины, которые не знают Высшие Боги? И даже такой как я, в глубине своей тёмной души не верил, что Ваал способен навредить ребёнку, рожденному преисподней. Ни один из Богов никогда не жаждал крови смертного. Потому что в жизни человека заключена наша сила. Но времена решили все иначе, и в головах смертных была лишь отчаявшаяся пустота, желающая получить благословение потомков Хаоса, путем истребления себе подобных. Поэтому мы карали виновных. По-своему. Очень жестоко...
Держа этого ребенка, я понимал, что в моих руках невероятная сила, распознать которую не имею возможности. И именно эта сила обязана приумножить мою. Синие глаза завораживали своей глубиной. Про глаза Ваала я бы так никогда не сказал, потому что их я всегда мечтал выколоть. Но ребенок был действительно божественным, с белыми как снег, волосами. Что придавало ему еще большей притягательности. Эта невероятная девочка воистину вся в мать.
Как я посмел думать и желать дитя Ваала и жрицы? Как? Одним лишь взглядом она всколыхнула чувства, которые были похоронены с момента возникновения этого мира. Поверить не мог, что я способен еще что-то ощущать. Сам себе стал омерзительным за то, что когда-то сказал Таире...
«Ты будешь мне не нужна. Твоя дочь мне будет греть постель...»
Самые крепкие и невидимые цепи окутали меня и перетянули всего. Я больше никогда не притронусь к этому ребенку. Притягательная. Сильная. Все мои мысли и внимание были отданы ей. Она смотрела на меня так, словно знала все тайны и желания. И это мне очень не нравилось. Я вдруг опомнился, словно ото сна. Холод сковал меня... А ведь она могла быть моей дочерью.