Через неделю я услышал возмущённые возгласы отца: « А я то думаю, что это у нас куры не несутся?! И надо же куда тебя занесло!» В руках он держал обглоданную псом черепаху, при этом подозрительно посматривал на меня с Женькой. Мы сделали вид, что в первый раз видим это таинственное создание. И на этом то дело затихло.
Видимо Женькина пленница, скрывшись от него и не найдя более прохладного и безопасного места как курятник, устроилась в нём жить. Чем она там питалась, до сих пор неизвестно.
На следующий день я и Женька торжественно отпустили путешественницу в её родной водоём, а история с черепахой осталась нашей общей тайной.
Время уходило безвозвратно. Многое поменялось в моей жизни. Смерть матери внесла существенные коррективы в мою биографию, естественно зацепив и Женьку. Я переехал жить к тётке на год, и мы невольно расстались. Пёс тосковал, выражая тяжесть разлуки воем. Долгий, протяжный рассказ, который он затевал ночью, мешал не только членам нашей семьи, но и соседям, все гнали его прочь. На долгое время уходя из дома, он дичал.
Тяжело пережив наше расставание, Женька с неописуемым восторгом встретил меня вновь, но год разлуки давал о себе знать. Хотя мы так же искренне общались и довольно часто выходили на охоту, он всё равно рвался на свободу. Покидая территорию двора, пёс демонстративно перепрыгивал через самую высокую, двухметровую часть ограждения, каким являлись ворота, тем самым показывая мне свою не утраченную физическую форму.
Поступив учиться в ПТУ, находящееся в поселке Приморский, я покидал своего друга на неделю. Приезжая на выходные, я всё чаще и чаще находил пса под деревянным сараем, где он себе обустроил логово. Его тело зачастую было изрешечено дробью, или порвано стаями собак.
Ни разу я своего Женьку не видел в стае. Он был горд и независим, за что платил своим одиночеством. Ведь нередко бывает, что эти качества и у людей тоже вызывают раздражение, а иногда даже ненависть. Найдя ждущего меня Женьку окровавленным и измождённым, я, покормив его и оказав первую помощь, опять уезжал. И так повторялось всё снова и снова.
Служба в армии прервала нашу тесную связь более чем на два года, но не дружбу. Меня встретил изрядно потрёпанный, измученный долгим ожиданием пёс. Катающаяся под шкурой лба дробь и рваные уши рассказывали о его непростой, полной событиями и драматизма, жизни. Но это был мой, тот самый настоящий, самый верный друг Женька, который так же сопровождал меня везде, являясь моей тенью.