-- Приношу извинения. Я отец Оттон, настоятель собора святой
Урбины, служу здесь более четверти века...
И отца настоятеля отчетливо передернуло при собственных
словах. Люди боятся не только врать колдунам, но и называть
им свои имена. Предрассудок, однако устойчивый. Будто его имя даст
мне над ним какую-то власть. И будто мне какая-то власть над ним
нужна. Мне не до живых, мне бы с мертвыми разобраться. Я
отрекомендовался с поклоном:
-- Упокоитель Аннидорского братства, мастер некромантии
Юстин Тимо, к вашим услугам.
То, что я мастер некроманти немногим более месяца, я, конечно,
не уточнил. Мне-то врать и недоговаривать можно.
Отца настоятеля передернуло еще больше, но он взял себя в руки.
Видимо, на что-то решился.
-- Итак, мастер некромант, мне от вас действительно кое-что
нужно. Ведь вы ходили на кладбище Броммы?
-- Нет, -- сказал я. -- Девушку, из-за призрака которой я был
вызван из Аннидора, похоронили за церковной оградой, я был только
на ее могиле.
Судя по лицу отца настоятеля, я сказал что-то неподходящее. Он,
кажется, думал, если я некромант, я и живу на кладбище.
-- Тогда я должен вам пояснить, наверное... -- промямлил он и
приглашающе повел рукой в сторону стола, возле которого стояли два
деревянных кресла на вид лет по пятьсот каждому.
Вообще причтовый дом выглядел убого. Ни новой мебели, ни ковров,
ни даже старых гобеленов. В камине горка невыметенной золы; на
сером, рассохшемся столе пятна от пищи и от воска, несколько
составленных в стопку тарелок и кувшин с крышкой, может быть, с
чем-то, но стаканов к нему нет. Зато шкаф с книгами, среди которых
попадались и очень старые, и достаточно новые, наглядно показывал,
куда настоятель тратит жалованье. Шкаф был до отказа наполнен,
тяжел и по-своему богат. В основном библиотека состояла из трудов
по богословию, но я отметил полку с собранием мемуаров, труды по
истории и даже по современной философии.
Тоби чувствовал себя в этом доме на удивление спокойно. Вначале
сел к моим ногам, но потом продрог на каменном полу, попросился на
руки, и сонно прикрыл глаза. Только двигающееся время от времени
ухо давало понять, что собака не спит.
Я повиновался жесту гостеприимства, присел к столу на
краешек скрипучего деревянного сооружения, у которого один
подлокотник был источен жучком, а другой погрызен то ли собаками,
то ли детьми (опираться на спинку я поостерегся), и отец Оттон
подвинул второе кресло к моему поближе.