— В засаде сидел, сучонок, — обернулся к нам Димидко. – И на что
он теперь рассчитывает? Его карьера закончилась. Точка.
— Может, он получил предложение, — предположил Тирликас, — как
многие из вас. А тут еще и обида. Вот и переметнулся в другую
команду, только в какую, мы нескоро узнаем. Не думаю, что он ушел
на пустое место.
— С-сука мрачная, — прошипел идущий сзади Колесо. – Ну не падла,
а? Брат, брат… Тьфу!
Меня больше волновало другое: вчера так накрыло откатом, что
сегодня я еле ноги передвигал, если до завтра не очухаюсь, то
играть нормально не смогу. Говорить я этого не стал, все-таки есть
надежда, что удастся подлечиться и прийти в норму.
И ведь почему с утра не расплющило, когда рядом была Рина и
могла выровнять гормональный фон – уверен, дело именно в неполадках
работы гипоталамо-гипофизарной системы.
В автобусе меня снова вырубило. После ужина в ресторане при
гостинице все поехали смотреть Свердловск, а мне было пофиг, потому
что адски хотелось спать.
В номер я буквально вполз, рухнул в одежде, швырнув телефон на
край двуспальной кровати. Желания отсутствовали, кроме потребностей
измученного тела.
Саня, стоп! Надо подлечиться. Я закрыл глаза, вдохнул, выдохнул,
представил солнце за грудиной… Представил, ага. На этом все
закончилось. Тщетно я пытался вырастить его из еле тлеющего
зернышка – внутренний огонь отказывался пробуждаться.
Ладно, попробую утром или – если среди ночи проснусь. Усилием
воли я заставил себя потянуться к телефону, ответил Дарине, что
добрался и буду спать. Получил в ответ поцелуй и вдруг заметил
мигающий конвертик от Погосяна. Аж проснулся от неожиданности.
Неужели одумался?
Открыв его, обнаружил фотографию кукиша и подпись: «Желаю тебе
продуть с разгромным счетом. Какой же ты м….к! Она ж тебя
любит!»
Вот придурок! Я воткнулся лицом в подушку да так и уснул, даже
куртку не снял. Правда, потом упрел и разделся, но утром, восстав
по будильнику, не помнил, как это сделал.
Так, надо в душ. Но я лежал и смотрел в потолок, и не мог себя
заставить. Тогда-то мне и стало ясно, что сил нет, и если не
получится подлечиться, то нам капец. Он же песец, он же каюк.
Потому я стоял под ледяной водой, пока не посинел, в надежде что
таки откроются глаза. Не открылись.
И все мои попытки разжечь огонь закончились крахом. Я выругался.
Ухватился за искорку, мысленно подул на нее. Ну давай, родимая!
Разгорайся. Вот уже трепещет огонек, сворачивается в крошечный шар.
Вот он больше, больше. Побежала магма по венам. Выше. Еще выше!