— Ты шутишь? — раздраженно спросила Мирослава.
— Мира, такими вещами разве можно шутить? Или ты думаешь, что я совсем конченая?
Подруга тихо спросила:
— Как это случилось?
— Он забрал меня из салона красоты, и по дороге мы попали в аварию.
— Ты была с ним? — ахнула Мирослава.
— Да. Но у меня всего две царапины. Я была пристегнута, а он нет, и удар пришелся с его стороны.
— Охренеть…
— Да уж.
— Что будешь делать?
— В смысле? — не поняла Олеся. — Хоронить. Что еще я могу делать.
— Охренеть… — повторила подруга.
Олеся громко вздохнула:
— Похороны, наверное, завтра, да? Получается, вчера он погиб и это первый день, сегодня второй и завтра похороны?
— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Мирослава. — Я никогда в жизни не была на похоронах и никогда не пойду!
— Ну круть! Я думала, ты меня поддержишь!
— Нет, Лесь, я даже к двум своим бабушкам не ходила. И к Богдану твоему точно не пойду.
— Понятно. Ладно, пока.
Олеся отключила телефон и опять расплакалась. Вот что за жизнь такая? Родители отказали, единственная подруга — тоже.
Под эти несправедливые мысли Олеся заснула, а проснулась уже после обеда от сообщения Андрея.
Многие начинают мстить раньше, чем их успели обидеть
Богдан открыл глаза и еще раз внимательно посмотрел на женщину.
Точно, тогда в коридоре была она и ее не впустили в палату. Она плакала, просила доктора спасти мужа.
Богдан снова открыл пудреницу и поднес к глазам.
Да, без всяких сомнений на него смотрел Геннадий Вячеславович Горячев. Это лицо он часто видел в корпоративных журналах и в электронных письмах, когда их руководитель рассылал отчеты или поздравлял с праздниками. В самом конце письма всегда была визитка: должность и небольшое фото.
Геннадий Вячеславович слыл жестким, если не сказать жестоким человеком, правда, за глаза. В офисе предпочитали говорить, что он сложный и принципиальный.
— Геночка, — рядом сидевшая женщина взяла его за руку.
Захотелось резко отбросить ее ладонь, но Богдан сдержался. Он уже понял, что его каким-то образом перенесло в тело Горячева, только вот что делать дальше, он пока не знал.
Богдан прикрыл глаза. Все же так думалось легче.
Если он сейчас начнет говорить, что он — это не он и что его затянуло в чужое тело, пока дух Геннадия Вячеславовича бродил по коридору в поисках сигарет, то его, Богдана, примут за умалишенного. Ну а кто поверит в эту чушь?