Вдруг
незнакомка резко меняется. Начинает сюсюкать с малышом, успокаивает, называет
«сыночек». Я не сразу понимаю, в чем причина, а потом слышу, как она говорит:
— Хватит плакать. Смотри, вон папочка
приехал, пойдем к нему, — она указывает на машину, припарковавшуюся неподалеку.
Это
дорогой внедорожник, я точно знаю. У Вити такой же. Все понятно, жена олигарха.
Родила, чтобы привязать богатого мужика к себе, а самой ребенок не нужен.
Семейная сцена перестает меня интересовать.
Я не любитель подглядывать за людьми. Отворачиваюсь, но ветер доносит звук
открываемой дверцы, а дальше я слышу голос мужа:
— Руся, иди скорее к папе!
Сердце
обрывает и летит в пропасть, образовавшуюся внутри меня. Не может это быть, мне
послышалось. Я просто думала о Вите и вот – слуховая галлюцинация.
Как в замедленной съемке поворачиваю голову и
смотрю, как мой муж подхватывает на руки чужого малыша. Как называет его
«сынок». Как целует в щеку. Утренняя шутка превращается в жуткую реальность.
Меня будто парализовало на той лавочке. Не
удивлюсь, если это инсульт. Я не могла даже мизинцем пошевелить. Только сидеть
и смотреть, как мой Витя обнимает чужого ребенка и целует в губы другую
женщину.
Муж открыл багажник и достал детское кресло,
а я едва подавила всхлип. Как давно он возит его с собой? Я годами не заглядывала
в багажник его машины. Кресло все это время было там? Лежало в нашей машине, которая стояла в нашем гараже? А если бы я его увидела?
Наверняка Витя сказал бы, что это друг попросил забрать или еще что-то соврал. Какой
цинизм! А я сама кто после этого? Лохушка! Иначе не назвать…
Я сижу достаточно близко, чтобы все видеть и
слышать, но вместе с тем достаточно далеко, чтобы оставаться незаметной. Нижние
ветви растущей у лавки вишни надежно скрывают меня.
Через просвет между листьями наблюдаю за
тем, как Витя усаживает ребенка в кресло и открывает дверь расфуфыренной блондинке.
Вот только она садиться в машину не торопится, вместо этого надувает и без того
перекаченные губы.
— Нинусь, ты чего? — сюсюкает Витя.
Меня чуть не вырвало от приторной сладости
его голоса. Не знала, что он умеет так говорить. Видимо, у него для каждого
свой тембр – жесткий деловой для коллег, скучающе равнодушный для меня и вот
такой – сладенький для Нинуси.