Девушка почему-то смутилась, спрыгнула с рук у Птицына, и,
зажмурившись, перекинулась. Осознав, что у неё получилось, Алиса
начала прыгать от восторга и повизгивать – смотреть на это было
донельзя забавно, но Валерка думал о другом. «О, пледик
освободился!» - парень подхватил кусок материи с земли, и
старательно замотался.
- Так, теперь бы ещё определиться, где мы? Хотя и так понятно. –
Трудно заблудиться, когда смотришь с высоченного откоса на Стрелку.
- Набережная Федоровского. Ну, это ещё жить можно. До дома
доберёмся… точнее, до логова Андрея Ивановича, до своего-то нам
отсюда никак не дойти без денег, одежды и телефона.
Всё ещё настороженно оглядываясь, парень стремглав перенёсся по
мосту через овраг, добежал Похвалинского съезда. На ту сторону
перешёл тоже поверху, по мосту. Разумнее было бы спуститься на
Благовещенскую по лесенке, но он всё ещё старался избегать открытых
пространств, тем более с Алисой в лисьем виде бегущей рядом. Лучше
так, между домами, а потом можно спуститься к реке какими-нибудь
менее популярными туристическими маршрутами. А то мало ли, увидит
кто, свяжет ещё с происшествием в палатах Олисова, и привет. Пусть
и ночь, но ведь по откосам, бывает, и ночью полно
прогуливающихся.
«Блин! – расстроился парень. – Там же пальчиков моих как грязи!
Хорошо, что, вроде, видеонаблюдения там нет. Блин! А если есть?! И
пальцы у меня откатали совсем недавно!»
Валерка даже пошёл медленнее, обдумывая эту мысль. Тем более, и
так уже запыхался – мало того, что драка с кровососами прошла не
просто, так ещё и после того побегать пришлось – устал, в общем.
Адреналин схлынул, и силы как-то мгновенно улетучились, зато пришёл
холод. Ночной морозец злобно кусал голые пятки, подмораживал потные
уши, заставлял слезиться глаза.
Тропинка, по которой он начал спускаться в овраг, как-то
неожиданно закончилась забором из сетки-рабицы. Летом, Валерка
помнил, здесь было разветвление – основная часть тропинки шла вдоль
домов, а потом поворачивала обратно в цивилизованную часть города,
а другая, хотя и тоже асфальтовая, но облупившаяся и почти
заросшая, старая-старая, вела вниз, к реке. Летом он тут гулял, а
сейчас тропку перекрывал заборчик, перелезть через который особых
проблем не составляло, вот только никакой тропки за этим
заборчиком, конечно же, не было. И, что обидно, эта самая тропинка,
которой теперь нет, выводила практически прямо к заброшенной
водокачке. Метров триста, если по прямой, максимум пятьсот. А
обходить… ну, это нужно возвращаться обратно к Похвалинскому съезду
и идти по нему. Между тем, где-то за спиной всё чаще слышен шум
машин. Зимой светает поздно, и вроде бы ещё совсем ночь, но раз
начали ездить – значит, уже часов пять утра, а то и шесть. Сейчас
парень в тапочках и пледе будет уже довольно заметен. «Между
прочим, плед на мне как раз такой же, как в других комнатах того
особняка, - вспомнил Птицын. – Полиция сейчас, наверное, на ушах
стоит… вряд ли свяжут, а вдруг». Валерка со вздохом полез через
забор. Решил – лучше замёрзнуть окончательно, чем попасться кому-то
на глаза. Сейчас лучше вообще не отсвечивать.