Взяв автомат наизготовку, он заглянул
в кабину. Та была пуста. Водитель или убежал, что вряд ли – проще
было бы уехать, или присоединился к расчету батареи и сейчас лежал
среди изломанных разрывом тел. Потом проверил кузов. Там нашлись
боеприпасы в ящиках с немецкой маркировкой и форменные рюкзаки
солдат. На крышках – прикрепленные на липучках фамилии владельцев –
на немецком языке, естественно. Орднунг, понимаешь ли. Подумав,
Николай забрался в кабину. Двигатель заводился кнопкой, Несвицкий
нажал ее и с удовольствием послушал, как под капотом зарычал мотор,
затем тронул с места грузовик.
Посадку он объехал и встал на поле
перед сожженной батареей. Не глуша мотор, выбрался наружу и стал
махать руками. У Владислава есть бинокль, пусть сначала разглядит,
не то шмальнет из автомата. Из траншеи вылезла фигура и тоже
помахала. Николай залез в кабину и покатил к товарищу.
– Где взял? – спросил напарник, когда
Несвицкий, заглушив мотор, спустился на землю.
– За посадкой обнаружил. Стоял там
никому ненужный. Вот я и захомячил.
– Что в кузове?
– Боеприпасы и вещи немцев.
Посмотрим, что там?
– Давай! – ответил Гулый.
Николай стал сбрасывать на землю
рюкзаки. Еще один нашелся в железном ящике в кабине. Ящик запирал
замок. Николай свернул его найденной в кабине монтировкой и отнес
рюкзак к другим. Стал высыпать их содержимое на землю. Стандартные
наборы для солдат: мыло, полотенца, новое белье, носки в запаянных
пакетах, сигареты, зажигалки, спиртное, шоколад… Из рюкзака,
лежавшего в кабине, на землю высыпались деньги – запаянные в пленку
пачки розовых, сиреневых, салатовых купюр.
– Ни хрена себе! – воскликнул Гулый,
широко открыв глаза.
– Это что за деньги? – спросил
Несвицкий.
– Не знаешь, что ли? – удивился
Владислав. – Европейские экю.
– Вижу в первый раз, – признался
Николай.
– Ну, ты даешь! – напарник взял в
руки пачку салатового цвета. – Может где-нибудь в Сибири их не
знают, но в наших банках с руками оторвут. Твердая валюта. Наш
ефимок по сравнению с экю и рядом не стоял. Постоянно
обесценивается.
– По какому курсу меняют? – спросил
Несвицкий.
– Пять ефимков за экю.
– А сколько получает ополченец?
– Рядовой контрактник сто пятьдесят
ефимков в месяц.
– На жизнь хватает?
– Едва, едва, – вздохнул
напарник.
– Как поступим с деньгами?
– Ну… – Гулый опустил глаза. – В
батальоне трофеи положено сдавать. Но ты доброволец, не в
контракте. Тут правила просты: что с бою взято, то свято. Сам
решай.