– Нормальная машина, – успокоил
Гулый, заметив взгляд напарника. – Еще в империи собрали. Ей сносу
нет. Мотор два раза перебрал, подвеску заменил, теперь несется, как
дурная.
Впечатленный такой характеристикой,
Николай полез в салон, где примостился позади. Вера Николаевна села
рядом с мужем. Гулый отворил ворота и выгнал крашенную колымагу со
двора. Ехали довольно долго. Сначала по поселку, мимо одинаковых
домов из шлакоблоков, оштукатуренных и побеленных. Крыши – без
фронтонов, четырехскатные. Улицы без твердого покрытия, подсыпанные
шлаком. Миновали шахтные строения с высокой башней, над которой
крутились огромные колеса.
– Подъемник, – объяснил напарник. –
На этой шахте я проходчиком работал до войны.
После шахты начался асфальт.
Покоцанный и с выбоинами, но все же не грунтовка, подсыпанная
шлаком. Скоро их колымага вкатила в многоэтажную застройку и,
попетляв по улицам, остановилась у массивного здания с квадратными
колоннами.
– Центральный госпиталь, – сказал
напарник. – До войны – главная больница области. Приехали.
Поднявшись по ступенькам, они вошли в
центральный холл, где разделились. Владислав, невнятно буркнув, что
навестит товарища из батальона, который здесь лежит, куда-то
удалился, а Вера Тимофеевна повела Несвицкого вверх по широкой
лестнице, выложенной мраморными плитами. Было видно, что некогда та
знала времена получше. Плиты были вытерты подошвами, и кое-где с
краев обколоты. Дубовые накладки на перилах потемнели и местами
выщербились.
– Больницу при империи построили, –
пояснила Вера Тимофеевна, заметив выражение лица Несвицкого. – Наш
край тогда богатый был, денег всем хватало: и школам, и больницам,
и коммунальщикам. Но после отделения все в стране раскрали,
растащили. Вдобавок мы еще воюем с славами. Руководство республики
поддерживает нас, как может, но возможности их скромные.
Операционные и процедурные у нас нормальные, палаты ремонтируем. Но
для административных помещений госпиталя средств не хватает.
В коридоре второго этажа оба подошли
к высокой двери с закрепленной на ней табличкой: «Главный врач
Кривицкий С.А.».
– Госпиталь должен возглавлять
начальник, – сказала Вера Тимофеевна, остановившись перед ней, – но
Степан Андреевич не захотел, чтобы его так называли. Сказал: «Я
главный врач и им останусь!» Он практикующий хирург.