Мне показалось, будто мое лицо
покраснело.
— Вовсе нет, — буркнул я и выпил
остатки воды из фляги. Тот факт, насколько сильно я стал
возбуждаться от одной только мысли о том, чтобы коснуться женской
плоти, казалось, только усугубило мое положение.
Впрочем, кажется, это не беспокоило
Бурдюка.
— Пойдем, наберём воды, — позвал он
и поскакал вниз по склону.
И все же я засунул несколько ягод
себе в карман, как только Бурдюк пошел к ручью.
Быстро добравшись до ручья мы
наполнили все фляги и повернули обратно. Идти в гору было гораздо
труднее, чем с горы, и нам пришлось два раза останавливаться для
отдыха. Когда мы почти добрались до лагеря, я чувствовал себя как
выжатый лимон.
— Эй, тихо. Что-то чувствуешь? —
прошептал Бурдюк, вынюхивая воздух словно собака.
Мой нос дернулся, и вспомнился тот
самый запах, что так упорно лез в ноздри последние пару дней.
Порыскал в памяти, и вот он — этот
запах, не ассоциирующийся ни с ароматом Веры, ни с чем либо
другим.
У меня по коже полезли мурашки.
Запах немытого табора....
Орки...
— Босс... Босс, — выдавил я из себя
бледным шепотом.
Мы стояли в сотне метров от нашего
лагеря. И хотя кто-то мог утверждать, что этот запах никак не
связан с Надей и Джа-рахом, я был не готов так просто в это
поверить.
— Не паникуй. Давай сначала
проясним. Подходим тихонько, медленно, — настороженно прошептал
Бурдюк.
Я бы предпочел стремительным бегом
вернуться в лагерь, но командир был настойчив.
Мы прокладывали себе путь между
ветвями, в тени луны. Запах усиливался с каждым шагом в сторону
костра. Холодок прокатился по спине, как мокрые змеи, когда стало
ясно, что что-то у нас тут не так.
Я надеялся, что все будет в порядке,
и Надя будет смеяться над тем, как я тут с Бурдюком спорил, а
Джа-рах подкинет легкую иронию.
Но этот проклятый запах орков и
крови подсказывал, что надежды мои вот-вот обломаются. Я готовил
себя к худшему, но, прикрыв глаза от того, что мне предстояло
увидеть в лагере, я тихо шел вперед.
Мы вышли к лагерю.
Тишина. Костер погас, и трепетали
последние языки пламени. Рядом валялось обугленное тело, и в
воздухе витал этот отвратительно-сладкий аромат жареного мяса. Я бы
счел этот запах аппетитным, если бы я не знал его предысторию.
Помимо этого человека-шашлыка,
вокруг лагеря лежали еще четыре тела. Не люди, а эти странные типы
с зеленовато-желтой шкурой и густыми прядями волос. Как орки,
только какие-то особенные. Более высокие и мускулистые.