Кайфовые звуки. И можно не сдерживать их — на этот этаж почти
никто не заходит. Хотя будь даже здесь весь офис, на данный момент
мне на это плевать.
И ей, видимо, тоже. Таня выгибается, когда я скольжу языком во
впадинку пупка, похотливо стонет, цепляясь пальцами мне в волосы.
Наверное, рассчитывает, что я и дальше вниз пойду. Вижу, как
изнывает уже вся, дышит через раз и то хрипло.
Я, конечно, не против таких ласк, да и эту стерву хочется разве
что не сожрать всю. Но идея обломать её хотя бы в моменте мне
нравится больше. Резко поднимаюсь и снова впиваюсь в губы, только
на этот раз более жёстко, почти зверски. Таня, кстати, отвечает
сразу и охотно, не выглядит обломавшейся. Кажется, эту стерву
заводит всё. И мне это начинает нравиться, хотя и пробуждает
нездоровый азарт сбить всю эту её самоуверенность.
Определённо пора переходить к более интересным действиям. И Таня
словно слышит эти мои мысли. Прервав поцелуй, грубо дёргает край
моей кофты, чтобы стащить её мне через голову. Я бы снял только
штаны, ну да ладно. Пусть любуется. И она действительно пялится,
откровенно, с блядской ухмылкой. Целует меня в губы, мягко царапая
ногтями грудь, а потом тянет зубами мочку уха. Лизнув её, хрипло
шепчет:
— Качаешься, значит…
Ухмыляюсь. Ну так-то да, строя глазки Сергею Александровичу,
стерва многое упускала. Пусть теперь слюни пускает — и это она ещё
не видела мой член…
Хотя явно хочет это исправить как можно скорее. Слышу звук
расстёгиваемой ширинки, прежде чем соображаю, что с меня
стягиваются штаны вместе с нижним бельем. В свою очередь
нетерпеливыми действиями избавляюсь от одежды на ней. Подцепив
трусики, чтобы спустить их вниз, аж рычу — они насквозь мокрые.
Вот сучка… Похотливая блядь. Так и напрашивается быть натянутой
по самые яйца.
С Софой я в таких ситуациях обычно массирую клитор, вхожу
сначала пальцами — поверяю готовность. Жена всегда мокренькая для
меня, но эта сучка настолько явно течёт без всякой подготовки, что
аж изнывает. От этого и сам окончательно теряю голову.
Распробовать стерву всё равно хочется, а потому в первую очередь
язык скользит внутрь. Впечатываю Таню в дверь, раздвигая её уже
дрожащие ноги, вылизываю, чуть отдаляюсь, внимая тому, как она
сжимается. А ещё похотливо стонет, руку ко мне тянет, чтобы в
волосы вцепиться. Резко убираю. Тут я решаю, когда, что и как. Едва
не рычу, когда Таня беспрекословно отодвигает руки, цепляясь ими
теперь уже то за ручку двери, то за проём.