— Андрей, мне невыносимо твоё присутствие, — шиплю и мотаю
головой.
Смотреть на него больше не могу. Если брошу хотя бы случайный
взгляд — накинусь с кулаками. Меня чуть не выворачивает уже.
Как продержусь до возвращения папы?
Андрей после моих слов совсем затихает. Не вижу, что делает,
лишь чувствую, что смотрит. И, кажется, не шевелится. Как
цепенеет.
— Иди на работу… — еле выдавливаю надломанным голосом. —
Пожалуйста.
— Я люблю тебя.
Не сдерживаю нервного смеха. Андрей действительно считает, что
его слова любви, которыми сегодня так щедро сыпется, что-то
изменят? Пусть даже сказанные с таким чувством.
Он издаёт какой-то сдавленный звук, похожий то ли на отчаянный,
то ли на недовольный рык. А я вдруг ловлю себя на мысли, что считаю
этого красивого, умного, чуткого и щедрого мужчину — которым всегда
восхищалась — просто жалким неудачником.
— Если ты не пойдёшь на работу, я пойду к подруге, — заявляю уже
почти спокойно, хоть и по-прежнему не смотрю на него. — Не хочу
сегодня быть вместе.
— Сегодня? — в голосе Андрея слишком явная надежда.
Всё-таки цепляется за брошенное вскользь слово.
— Сегодня, — со вздохом подтверждаю.
По крайней мере, до возвращения папы я отсюда никуда не денусь.
Он мне нужен. Совсем не хочу оставаться с этим наедине. Не уверена,
что смогу. Не знаю, что делать.
— Хорошо, — тоже вздыхает Андрей, причём шумно и тяжело. —
Просто помни, что я люблю тебя и мне никто больше не нужен. Я всё
исправлю.
С этим решительным заявлением он всё-таки выходит хотя бы из
коридора. И вроде бы — судя по звукам — даже собирается на
работу.
В ванную, правда, не заходит. Что ж, надеюсь, долбанная стерва
его и неумытым примет. Вернее, даже не сомневаюсь.
Разрываюсь между желанием плакать и смеяться одновременно.
Никогда не думала, что в такой ситуации могу оказаться.
Что ж… Пока папа не здесь, можно хотя бы немного отыграться за
всё то дерьмо, что от Андрея было. И вправду пойду к подруге.
Причём в самом откровенном платье из всех, которые у меня есть. И
задержусь там.
Правда, выйду лучше после Андрея — не хочу, чтобы хотя бы
пытался меня остановить.
Только конченный идиот вроде меня ещё будет надеяться, что моя
умная и гордая жена купится на всю ту хрень про лифт, которую я
нёс. У меня не было времени придумать правдоподобную ложь, а теперь
и смысла — Софа чувствует правду. Женская интуиция, чтоб её. Хотя я
и без того по всем фронтам спалился.