Ведь даже при малейшем проблеске воспоминаний о вчерашнем душит
мысль, что я теряю жену. Каждое действие в той подсобке наполнено
именно этим.
— Вчера я был идиотом, — подытоживаю зачем-то, хотя пауза уже
настолько затянулась, что, похоже, Таня уже и не ждала ответа.
Более того, выпрямиться успела, даже в сторону двери пойти.
Может, и вправду свалила бы, так и не объяснив, зачем вообще
заходила.
Но в итоге останавливается, смотрит на меня нахально и заявляет
с язвительной усмешкой:
— Ты и сейчас идиот.
Цепенею от неожиданности. Нет, я, конечно, всегда знал, что эта
стерва дерзкая до невозможности, но не слишком ли многое она себе
позволяет в разговоре со своим почти что начальником
непосредственным? И вообще, как она умудряется сочетать это: в
сексе быть покорной и откровенно кайфующей от роли вещи для
удовлетворения, позволять прям всё — а вне его вот так выёбываться?
И вправду специально злит?
Я, может, и вправду идиот, но не ей об этом говорить. Тем более
с целью хрен пойми какого флирта или что у неё там.
— Нарываешься на увольнение, — чеканю сурово.
Таня скользит по мне наглым взглядом, хмыкнув.
— Не-а, нарываюсь я на кое-что другое, — намёк в её голосе и
глазах настолько очевидный, что меня снова передёргивает. — Как
надоест хандрить, знаешь, где меня найти, — не теряется стерва и,
разве что не подмигнув мне, скрывается за дверью.
Преодолеваю порыв запустить туда первую же попавшуюся папку из
тех, что у меня на столе. А в голове автоматом мелькает
воспоминание, как Софа кинула что-то в дверь ванной. Не знаю, что
это было — оставался по другую сторону. Но этот звенящий чуть ли не
отчаянием звук какое-то время долбит по ушам.
Не верю, что потерял жену. Не могу. Я, блять, даже думать о
таком не хочу.
Беру телефон и набираю её отца — вдруг понимаю, что Таня не
просто «нарывается на увольнение», а должна быть уволена.
Рискованно — знаю. Велик шанс, что стерва тогда всем расскажет, чем
мы занимались. Но Софа уже знает, что может быть хуже? А налаживать
отношения с ней, когда у меня тут эта шалава под боком каждый день
— такое себе занятие.
Придётся рассказать отцу жены. Всё равно я в дерьме. А Сергей
Александрович любящий папка, сделает всё, чтобы обошлось без
сплетен. С меня, конечно, шкуру спустит. Но почему бы и нет? Может,
станет хотя бы чуть менее тошно от этого всего.