– В тренажерку, – махнул рукой его
собеседник в глубину комнаты отдыха. – Звукоизоляция рулит!
Собственно говоря, посидеть с гитарой
(и с Инной) было отличной идеей, вот, разве что, без Ромы, на
взгляд Олега, такие посиделки вполне могли бы и обойтись.
– Ну так что, идете? – спросил
тот.
– Ты как? – спросил Олег у Гали.
– Пошли, – кажется, без особой охоты
– но и без особого неприятия –пожала плечами девушка.
Среди тренажеров разместились прямо
на полу, поставив рядом плошки с разноцветными коктейлями: Инна,
скрестив ноги и положив на колени гитару, рядом с ней Вера, дальше
полукругом Ксюша, Рома, его приятель – теперь Олег знал, что того
зовут Володей – ну и они с Галей. Шум дискотеки по соседству сюда и
в самом деле не проникал. Иноземцева тщательно подкрутила колки,
настраивая инструмент, затем обвела взглядом компанию. Ее зеленые
глаза задорно блестели – то ли от предвкушения любимого занятия, то
ли от выпитого алкоголя.
– Ну, что спеть? – спросила она.
– Спой про «сижу на пне»! – в кои-то
веки среагировал первым Олег.
– Как ты сказал? – рассмеялась Инна,
заставив юношу смутиться. – «Сижу на пне»? Так «Мою ирландскую
народную» еще никто не обзывал!
– Ты говорила, что новую написала, –
подала голос Вера. – Может ее споешь?
– Новую? – заинтересованно
переспросил Рома. – Что, вот прям здесь написала, на «Ковчеге»?
– Ну да, – кивнула Иноземцева. –
Пришло внезапно вдохновение.
– И о чем? – спросила Галя. – О
космосе?
– Нет, – покачала головой Инна. – О
любви, как всегда.
– О! – оживился Володя. – Любовь и
космос – что может быть ближе!
– Давай ее, – повторила свою просьбу
Вера.
– Хорошо, – кивнула Иноземцева,
коротко перебрав пальцами струны. – Слушайте. Названия у нее пока
нет, так что просто песня…
Словно примериваясь, она вразнобой
извлекла несколько аккордов – сначала будто бы невпопад, но затем
те как-то сложились в неспешную, плавную мелодию – закрыла глаза,
точно так же, как во время недавнего танца, и запела, постепенно
повышая голос.
Не говори со мною о делах,
Поговорим о чём-нибудь приятном,
Об этом чувстве, странном и занятном,
Которое не выразишь в словах…
Поговори со мною о себе,
О том, что ты меня, наверно, любишь,
Себя боясь, меня невольно губишь,
И я паду в бессмысленной борьбе.
К чему грустить о том, что не вернёшь?
К чему любить того, кого нет дома?