- Посидите пока. - То ли попросил а, скорее приказал майор,
выходя из машины. И, увидев, что Василий достаёт из карману пачку
сигарет и спички, добавил. - Ну, или покурите...
Капитан выбрался из салона, тут же окутавшись клубами, как по
мне, вонючего но, почему-то считавшегося "ароматным" дыма. А я, не
став по этой причине отрывать боковое окно, просто закрыл глаза и
принялся вчерне обдумывать план.
Хотя, если честно, никаких, более-менее путных, соображений на
этот счёт в моей голое не появилось. Были, куда ж без этого,
кое-какие намётки. В общих чертах, так сказать. Типа, "пойду в
цыганский квартал, попробую купить дури а потом..."
Вот после этого самого, сакраментального и совсем
неопределённого будущего, и начиналось то самое... Которое "хер
знает" и щедро приправленное известным всему миру русским
"авось".
Но, так как тут я поделать ничего не мог, а предсказать развитие
событий и вовсе не представлялось возможным, то мысли начинали
пробуксовывать, а в голове поселялась звонкая и нисколько не
обнадёживающая пустота.
К счастью, для того, чтобы снять деньги со счёта, не
потребовалось много времени. И уже через минут десять, вернувшийся
майор, уселся за руль и, протягивая через плечё две фиолетовые
двадцатипятирублёвые купюры, прогундосил.
- При первой же возможности вернёшь. - И, давая понять, что не
собирается оплачивать из собственного кармана мои
"шерлокхолмсосвские" закидоны, уточнил. - И меня не интересует, где
ты возьмёшь деньги!
- Конечно же, Анатолий Викеньтьевич! - Испытывая искреннюю
благодарность, поспешил заверить его я. - Как только получу
зарплату - сразу же, первым делом рассчитаюсь с Вами. - Моментально
успокоил я своё благородное начальство. И, не зная, что предпринять
дальше, замолк.
- Чё притих? - Тут же "просёк фишку" неугомонный Василий. И, не
давая спокойно подумать, принялся сыпать соль на рану. - Ты хоть в
черне представляешь, что будешь делать?
"Что делать, что делать"... - Молча но, оттого не менее тяжко
вздохнул я. И, отвечая самому себе, резюмировал. - "А, хрен его
знает, что"!
Видимо, на моей, ни разу не годящемся для игры в покер,
простодушной морде мысли отпечатывались очень крупным шрифтом. И
старшие товарищи читали их, как открытую книгу. Так как капитан
хмыкнул с непередаваемой интонацией, а Позняков, заводя двигатель
"Жигулей", коротко бросил.